А самое главное, что выберет ОНА?
Сам себя подвожу к капкану. Я готов в него ступить добровольно. Раньше — нет, однако сейчас это того стоит.
Она того стоит!
— Ты псих, Феликс, — слышу усмешку в голосе собеседника, но все равно не обольщаюсь.
— Да никто же не спорит, — соглашаюсь, пожав плечами.
Мой внутренний зверь уже рвется наружу, но я понимаю, что сейчас это лишнее. Ледяное спокойствие снаружи, и разрыв аорты внутри. Давно научился сдерживать свое бешеное, плюющееся ядовитой слюной и не контролирующее себя животное.
— Только из уважения… ты знаешь, к кому именно, я не стану давить тебя, — мужчина отступает, немного сбавляя обороты в голосе. — Но о ней забудь. Или ты готов все поставить на кон?
Что-то глубоко личное есть здесь. Интонация, взгляд — все кричит об этом. И я получаю в свои руки козыри, потому что вижу эту заинтересованность.
— А вы что, трахаете девчонку?
Мужчина замирает, а потом смотрит на меня так, что я понимаю: нет, не трахает. Черт знает почему, но от этого осознания даже внутренний бешеный зверь замирает и с интересом смотрит на собеседника.
— Феликс, ты идиот?
Желание дать ему в морду растет в геометрической прогрессии. Даже внутренний зверь со мной солидарен. Одно движение… Всего одно единственное резкое движение, и голова старика повиснет, больше не держась на шее.
Глупо опускаться до примитивных оскорблений — псих, идиот… Видимо, аргументы закончились.
Настало время переходить к открытым угрозам.
— Так какое вам дело до нее? — резко спрашиваю, игнорируя последний вопрос и стараясь удержать на цепи своего бешеного зверя.
Мужчина впивается в меня взглядом, а потом тихо, но серьезно и слишком уж зловеще произносит:
— Если ты об этом узнаешь, то утром, боюсь, не проснешься.
— Это угроза?
— Считай, предупреждение.
Нихрена не понимаю, чего он добивается. Зачем к девочке моей приклеился, как клещ. И мне очень не нравится это чувство, когда ты не контролируешь ситуацию. Как будто… беспомощность.
Надо всего-то понять суть претензий, тогда проще станет.
Но только не сейчас — мой противник тщательно охраняет свои секреты. Этот умеет, как никто другой. Его душа — черная и необъятная бездна, в которой можно захлебнуться. Особенно, если нырнуть поглубже.
Одно я знаю точно — слов на ветер он не бросает.
— Феликс, я понимаю, что ты еще в том возрасте, когда вместо мозгов думает член, — даже едва усмехнулся, только вот не настолько я глуп, чтобы обольщаться. — Ты же умный мужик, — пауза, и пристальный взгляд, который не отпускает. От него куда большая угроза, чем от слов. — Развязывать в городе войну из-за девчонки — край идиотизма, — голос становится спокойнее, как будто от угроз он перешел к уговорам. — А войне быть, если ты не оставишь ее в покое!
Молчу, сжимая кулаки. Мужчина четко дал понять — будет плохо. Даже очень плохо, если сейчас не остановиться.
Но дело в том, что отдать ее ему я не могу. Иначе душа в клочья разорвется, и я окончательно сорвусь.
Старик принимает мое молчание за согласие — разворачивается, не торопясь двигается к выходу и громко хлопает дверью.
И этот хлопок срывает клеммы…
В покое? В покое, твою мать? Да я нахрен город этот по кирпичику разнесу, но ее не отдам!
Мне не будет без нее покоя! Только если разорвать голыми руками грудную клетку и выдрать оттуда свои чувства.
И то вряд ли я смогу успокоиться…
Глава 41Удар по столу — и меня не остановить. Мы со зверем пускаемся в бешеную пляску, зубами хотим разгрызть кому-нибудь глотку, кровь застилает глаза…
Стул, на котором я только что сидел, летит в дверь, а потом с грохотом опускается на пол.
Не помогает! Не успокаивает! А главное — не отпускает, еще сильнее сжимая в железные тиски горло! В голове снова всплывает дурацкое предположение, что она и этот старый… Еще и фантазия так услужливо подбрасывает картинку.
Трясу головой.
Нет-нет-нет!!!
Ни за что не поверю!
Больше не сдерживаюсь — переворачиваю стол, громко рыча, как загнанный в капкан зверь. Грохот еще хуже, чем от стула, а я вдобавок начинаю пинать его, не думая, что могу переломать себе кости.
Довел меня все-таки!
Но пусть не надеется — не отдам!
— Я его разорву! — ору как бешеный, желая даже стены разгромить в этой чертовой комнате. Такое чувство, что именно сейчас меня в клетку загнали!
Разворачиваюсь и почти со звериным рыком впечатываю кулак в стену. Наношу несколько ударов по несчастному гипсокартону, оставляя вмятины от кулаков, тяжело дыша и ничего не видя перед собой.
Сейчас только крушить… ломать… выпускать из себя ярость…
И наконец-то выгулять своего внутреннего зверя, выпустив его наружу…
— Что случилось?
Когда третий раз слышу один и тот же вопрос, останавливаюсь. Поворачиваюсь лицом к двери — на пороге охрана. Чего и следовало ожидать — сбежались на грохот и мой рев. Ни в чем неповинные парни сейчас станут антидотом для моей ярости.
Надо же, как вовремя. Точнее совсем не вовремя, но им об этом лучше не знать.
— Кто он, нахрен, такой? — трясу начальника безопасности за пиджак, выдавая свой вопрос ему прямо в лицо. — Б**ть, я убью его!
— Феликс Германович…
Меня кто-то берет за руку и тут же отлетает в сторону. Из-за удара в лицо. И снова пелена перед глазами — ничего не вижу, кроме физиономии своего друга. Который вроде как за безопасность отвечает.
Но, сука, так и не может мне ответить…
— Я узнаю, — смотрит в глаза, практически не двигаясь, и меня слегка отпускает.
Останавливаюсь. Выдыхаю. Даже по сторонам оглядываюсь.
А за спиной слышу звук входящего смс…
Сердце пропускает пару ударов — я боюсь читать. Даже телефон в руки взять боюсь.
А если там мой приговор?
— Пошли вон! — шиплю и направляюсь к столу. Не отводя взгляда, смотрю на свой мобильный, мысленно считая секунды. Одна, вторая, третья…
Феликс, ну же, очнись. С каких пор тебя пугают престарелые авторитеты? Растоптать и выбросить — он не получит девочку. Даже пусть не мечтает.
“Прости меня…” — два слова, как удар под дых. Но я не теряю надежды — женщины иногда бывают слишком импульсивными.
“Лика, не пори горячку”, — пальцы быстро перепрыгивают с одной буквы на другую и замирают.
