До сих пор не могу забыть её затравленный взгляд. Как она испуганно шарахалась от меня, словно от чудовища, коим я был всегда и сейчас являюсь.
Слишком поздно осознал, что натворил…
Взял её грубо и жестоко, приравнивая ко всем своим бывшим, ведь не верил, что нечто бесценное и чистое может встретиться на моем пути. У меня никогда не было девственницы, поэтому я не мог распознать её в Алесте, натолкнувшись на преграду в ней, к тому же злость и ярость взяли надо мной верх, полностью лишив меня рассудка. Помню только, что находиться в ней было охренительно. Никогда не чувствовал подобного. Высший кайф. Но осознание того, как я это получил, заставляло ненавидеть самого себя.
Никогда не смогу простить себе этого.
Я помню то мгновение, когда впервые увидел её. Тот день, когда она налетела на мой мотоцикл, когда испуганная сидела на земле со своими двумя толстыми косичками и смотрела на меня огромными глазами. Тогда еще я понял, что попал, меня пробило насквозь, достигнув самого сердца. Стоял молча и не мог наглядеться на нее. И злился, что не могу сделать её своей, ведь все говорило о том, что она дочь богатого папеньки. Я ненавижу таких девушек… Меня отталкивает сам факт, что они из богатой семьи. В принципе, из-за этого потом и набросился на нее в клубе. Хотел наказать за дерзость и за то, что она не может принадлежать мне. К тому же у меня тогда был не самый лучший период, и я не мог себя контролировать.
Лучше бы она еще тогда исчезла из моей жизни. До того, как я узнал, что она сирота, ведь это дало мне зеленый свет, чтобы присвоить желаемое.
А теперь она моя, и я не отпущу её никогда. Ей придется с этим смириться.
Я размышлял об этом по дороге в Киев больше часа. Знаю, что надо будет извиниться, поговорить, обсудить случившееся. Я был готов на все, лишь бы она простила. Я был готов каждый день усмирять своего зверя, брать над ним верх. Готов был сделать все, лишь бы она поверила, что я больше её не обижу.
Мне бы хотелось оставить её, избавить от такой угрозы в виде меня, но не могу. Не могу отказаться от того, чем одержим.
Мне никогда не было страшно. Я ничего не боялся. Я даже не знал, что это за чувство такое – страх. А теперь понимание того, что я могу потерять свою девочку, выедало меня изнутри, и, кажется, эти ощущения можно назвать страхом.
Хочу исправить все и начать сначала. Только если бы она простила…
Самобичевание – лучший способ не сойти с ума, не поддаться порыву развернуть машину и вернуться к ней. Но мой отец...
Он никогда не был хорошим или внимательным ко мне. Имя Владлена Боско вселяло страх во всех, и он старался держать имидж. Взял меня на воспитание лишь для того, чтобы кому-то передать дело. Но сам факт, что он все же меня взял к себе, а не оставил в детском доме, зародил во мне благодарность и обязанность к этому человеку.
Он всегда учил меня быть сильным. Показывал на деле, как нужно подчинять себе людей, как держать их в страхе и узде. Я был еще ребенком, когда он начал вкладывать все это в мою голову, поэтому нежное и трепетное отношение моей убитой матери быстро забылось. И я не знал, как это, но хотел подарить его своей малышке, когда встретил её.
Я мог бы не ехать на кончину приемного отца, мог бы остаться с Алестой и попробовать исправить ошибку. Но старый ворчун знал, чем меня взять, сообщив, что у него есть информация об убийстве моей семьи. Кроме того, он поставил условие: если я не успею, пока он испустит последний вздох, эту информацию он заберет собой в могилу.
Я очень быстро добрался до нашего огромного особняка, расположенного на окраине города, и, не теряя времени, сразу направился в комнату старика. Еще утром, когда я перевозил его сюда, его обкололи обезболивающими и снотворным, отчего он крепко спал, даже когда я уезжал в Сквиру. Мне сразу доложили о том, что Владлен Боско отказался принимать важные его организму лекарства, без которых он мог умереть в любую минуту. Несмотря на свои восемьдесят два года, старый криминалист был достаточно силен, чтобы уйти из жизни гордо, принимая боль как должное. И это вызывает уважение.
Зайдя в комнату, я погрузился в угнетающий мрак. В спальне витал неприятный запах медикаментов и духоты, и я задумался над тем, что, наверное, так пахнет мучительная смерть. Некоторое время я стоял возле двери, давая привыкнуть глазам к темноте, а потом, разглядев тощий силуэт под одеялом на кровати, направился к нему.
За последние несколько лет прежнего Владлена Боско почти не осталось. Его тело превратилось в скелет, плотно обтянутый кожей. Ужасные последствия рака желудка на четвертой стадии, когда метастазы уже полностью завладели жизненно-важными органами, и исправить что-то было невозможно. Оставалось только принимать обезболивающие, чтобы вытерпеть невыносимую боль. Но так как Боско отказался их принимать, время пошло на исход.
- Сын, - услышав хриплый голос из-под вороха одеял, я подошел к кровати.
- Да, отец. Я здесь.
- Почему ты уехал, не дождавшись, когда я проснусь?
- Были некоторые дела в Сквире. Почему ты не даешь ввести тебе лекарство? – спросил я, пытаясь перевести тему. Не хочу, чтобы он знал, что у меня появилась слабость, ведь несмотря на то, что он лежал, прикованный к кровати, он знал все. И даже обо мне.
- Моё время уже пришло, - еле слышно отозвался отец. – И у меня его совсем мало. Я знаю, что не был тебе достойным отцом, не дарил любви или заботы, но эти чувства – наша слабость, а слабость нас убивает. Через нее могут манипулировать нами или свести нас в могилу, поэтому своим безразличием я пытался уберечь тебя. Я не хотел, чтобы мои враги разузнали о тебе, и хуже того, лишили жизни, – он закашлялся. Было видно, что ему трудно говорить, поэтому я не перебивал его. – Ты достойный сын, носитель моей фамилии! И я думаю, ты поймешь, почему я скрывал убийц твоих родителей, - твердо проговорил отец, и я удивленно на него посмотрел. – Я не хотел тебя подставлять, ведь ты горяч по натуре, и знаю, что сразу бы начал мстить. Но прежде чем в твои руки попадет папка, которую я собирал для тебя годами, усмири свой нрав и обдумай каждый последующий шаг. Группировка «ловцы снов» сильная, и один неверный шаг может стоить тебе жизни. Найди рычаг управления ими, прежде чем выдавать себя, и тогда ты сможешь отомстить им сполна.
- Какая папка, отец?! Где она? – не сдержался я.
- Пообещай мне не терять благоразумие, – попросил старик.
Тяжело вздохнув, почувствовал, что злость начала меня одолевать, но я её подавил. Я сделал глубокий вдох и ответил:
- Обещаю, отец.
- Тогда найдешь её в подвале, в моем сейфе. Код ты знаешь. И сын, - еле дыша, вставил он, – не повторяй моих ошибок.
Некоторое время я еще находился рядом с отцом ровно до его последнего вдоха, затем дал команду готовиться к тихим похоронам. Никто не должен знать, что старший Боско умер, хотя к этому времени больше начали бояться младшего. Я знаю, что обо мне говорят. За шесть лет своего правления на месте отца я вселил страх во всех недоброжелателей, однако нужно держать марку – Боско несгибаемые.
