– Я не верю тебе, – упираюсь ладонями в его грудь, пытаясь увеличить между нами расстояние, но всё тщетно, – ничего не изменится, пока этого не пожелает сам Йен, наши силы неравны, – тебе не нужен этот брак.
– Пресса хочет получить красивую историю любви между молодой мачехой и пасынком. И мы им скормим её, – объясняет почти без эмоций, но я чувствую напряжение в его мышцах. Словно он ожидает ответной реакции.
В моей глупой голове запускаются маленькие механизмы, как в часах, после того как их завести. Не удивлюсь, если вот-вот выпрыгнет кукушка. Маятник запущен, и потихоньку передо мной открывается полная картинка. Частично сотканная из газетных статей о Сандерсах, которые я последнее время внимательно изучала. Из разговоров за обеденным столом, когда Бенджамин кичился передом мной своим статусом медиа-магната. Из всего того, что мне довелось узнать об их мире за годы жизни в нём.
– Дела в компании настолько плохи, что вы с папашей придумали новый план? – Раньше я и не догадывалась, что репутация семьи может влиять на стоимость акций.
На долю секунды я вижу, как искажается его лицо, выдавая муку, но он тут же берёт себя в руки.
– Всё именно так, – проводит большим пальцем по моим губам, отчего я ощущаю покалывание во всём теле, – не думала же ты, что я действительно хочу видеть тебя своей женой?
Один – ноль. Ранена, но ещё не убита.
Его слова привели меня в чувство лучше пощёчин. Я прикусываю щеку изнутри, чтобы слёзы не потекли прямо перед ним. Беременность изменила меня, сделав размазнёй и плаксой, – теперь понятно моё эмоциональное состояние. Но мне вовсе не хотелось, чтобы Йен понимал, какую боль причиняет своими словами и действиями. Не доставлю ему такой радости.
– Боже упаси, – морщу нос, – и сколько должен продлиться этот фарс?
Изучает меня из-под длинных ресниц, словно прикидывая срок прямо сейчас в голове.
– Года достаточно.
Чёрт. Сложно скрывать от него беременность и роды, будучи его женой. Не думаю, что долго смогу врать, что грудь и живот растут из-за пончиков.
– И всё это время мы должны жить вместе?
Я понятия не имела, что скажет Йен, узнав новости о своём скором отцовстве. И не уверена, что готова ему об этом сообщить в ближайшее время. Слишком страшно услышать обвинения в чём угодно. Начиная с того, что ребёнок не его, заканчивая тем, что он его не хотел.
В голову даже не приходит мысль, что он может обрадоваться, учитывая его отношение ко мне.
– Представь себе – должны, – цедит сквозь зубы, раздражаясь, и отстраняется от меня, отчего я тут же ощущаю холод.
Знаю, что ничего не могу с этим поделать. Моя жизнь мне не принадлежит, после того как я убила человека. Возможно, это моя карма и я должна её отработать.
– Прошу, разреши уехать завтра. Мне нужно окончить свои дела здесь.
От взгляда, который он ко мне обращает, я вздрагиваю и тут же сожалею о сказанных словах. Хотя не понимаю, что сделала не так. Йен сжимает мои затянутые в хвост волосы, поднимая моё лицо к себе, и вглядывается в него, будто намерен на радужке найти ответы на свои вопросы.
– Хочешь со своими любовниками попрощаться?
Сердце бешено стучит в груди. От маленького огонька надежды. Всё же я ему небезразлична. Или не так безразлична, как он хочет показать.
– Для этого и дня не хватит, дорогой, – произношу в той же интонации, что и он пару минут назад, испытывая острое удовольствие от чертей, пляшущих внутри меня самбу.
Глава 53Эти слова слетают с моих губ, как пуля из огнестрельного оружия, и несутся с оглушительной скоростью прямо в ледяное сердце Айса. Я слышу, как оно трещит, как лёд раскалывается на мелкие кусочки и осыпается к моим туфлям. Вижу, как взгляд голубых, обычно ярких, как небо в самый знойный летний день глаз, холодеет, словно покрываясь инеем.
Я вдруг трусливо хочу вернуть их обратно. Не ранить его своей глупой ложью. И чтобы не совершить эту глупость, сжимаю кулаки с такой силой, чтобы ногти врезались в ладонь. Боль отрезвляет и возвращает память о том, как он поступил со мной, как вёл себя. Задираю выше подбородок и упрямо смотрю на него.
– Если я увижу тебя ещё хотя бы с одним мужиком, убью обоих. Поняла? – он натягивает мой хвостик сильнее на кулак, и от боли на глаза наворачиваются слёзы.
Голос тут же охрип, и я едва слышно прошу его прекратить, пытаясь убрать руку. Пытка длится буквально пару секунд. Словно он демонстрирует серьёзность своих намерений. И только. Затем его пальцы резко разжимаются. Меня больше ничего не удерживает, и я падаю на колени, судорожно массируя кожу головы.
– Мудак, – бросаю ему зло, ещё не переварив произнесённую им угрозу.
Что значит эта фраза?
Хмурюсь, вспоминая ту вечеринку по случаю дня рождения коллеги. Может быть, мне не показалось и Йен там действительно был? Увидел меня танцующей и флиртующей с другим парнем, разозлился, развернулся и ушёл? Зачем же сейчас вновь явился?
От его грубости желание успокоить его ревность тут же гаснет. Наоборот, хочется острым ноготком засунуть пулю глубже в рану и покрутить внутри.
– Сам же сказал, что наш брак должен продлиться всего лишь один год, – напоминаю ему с горечью в голосе.
В памяти всплывает похожий разговор с его отцом. На этот раз мой сократили срок с пяти лет до двенадцати месяцев. А мне хочется снять с себя кожу, царапая её ногтями, чтобы унять этот зуд, что рождается внутри меня. Я невыносимо устала от шантажа, угроз и манипуляций со стороны Сандерсов. Даже несмотря на мои чувства к Йену, мне претит мысль, что я в очередной раз оказалась в ловушке. Теперь из-за бизнеса.
Он молчит. Просто равнодушно стоит, засунув руки в карманы брюк, и смотрит на меня, сидящую на полу.
– Ты же отпустишь меня? – срывается с губ вопрос, который вертелся на языке. Поднимаю к нему взгляд, полный надежды, ожидая ответа.
Я уже не помню, что значит быть свободной. Не чувствовать оковы, что сжимают грудь, не давая вздохнуть. Не оглядываться каждый раз, перед тем, как сделать шаг. Не бояться.
Айс опускается на корточки, точно хочет ближе рассмотреть пойманную в силки бабочку, и обжигает источаемым холодом.
– У тебя есть ещё десять минут, чтобы упаковать свои тряпки.
Я медленно опускаю ресницы. Роговица под веками пылает. Не от слёз. От злости.
Чтобы собрать вещи, мне хватило и пяти минут. Всё, чем удалось обзавестись за это время, не дотягивало до уровня Сандерсов. А я была непритязательна. Что бы обо мне ни думали.
Йен каким-то образом понял, что я не сбегу. А я очень бы хотела так и поступить. Но, возможно, он действительно прочитал в моих глазах отчаяние. Только не оттого, что я боюсь тюрьмы. Я боялась за нашего ребёнка.
