– Ее нужно немедленно освободить! – сказал Тарзан.
Бог горилл пожал плечами.
– Вряд ли это возможно.
– Но ты же сам сказал, что Уолси это удалось.
– У Уолси была личная корысть.
– У нас тоже, – невозмутимо произнес человек-обезьяна, дергая за веревку, накинутую на шею бога, и положив руку на рукоятку ножа.
– Но что я могу? – запротестовал бог. – У Генриха много воинов, а народ считает, что я погиб, и теперь боится короля.
– Но у тебя же много веропослушников?
– Да!
– Тогда пошли этого священника и собери их здесь. Пусть они явятся с оружием.
Священник недоуменно таращился то на бога, то на человека, который говорил на непонятном языке, зачем-то держал бога на привязи да еще дергал за веревку.
– Иди, отец Тобин, и собери всех верующих! – приказал бог.
– И смотри, чтобы без фокусов, – пригрозил Тарзан. – Бог пообещал мне спасти девушку. Видишь веревку и вот этот нож?
Священник молча кивнул.
– Если ты не постараешься, – добавил Тарзан, – то твой бог умрет.
– Иди, отец Тобин, – напутствовал его бог горилл.
– Поторапливайся, – сказал Тарзан.
– Ухожу, Отче, – испуганно пролепетал священник, – но мне страшно оставлять вас в руках этого странного существа.
– С ним ничего не случится, если сделаешь все, как приказано, – заверил его Тарзан.
Священник снова бухнулся на колени, перекрестился я ушел. Когда за ним закрылась дверь, человек-обезьяна повернулся к своему спутнику.
– Отчего так получилось, что ты сумел дать своим зверям человеческую речь, а, возможно, и разум, но внешне они так и не изменились? – спросил он.
– Это не по моей вине, – ответил бог горилл. – Дело, видимо, в том, что звериный инстинкт оказался в них сильнее, нежели вновь приобретенные умственные способности. Благодаря вживленным человеческим клеткам, у них время от времени рождались человеческие дети, но, несмотря на мои запреты, их тут же умертвляли. В тех редких случаях, когда их оставляли в живых, они развивались в монстров, сочетающих в себе наихудшие черты людей и зверей. Некоторым из них удалось бежать из города, и они образовали племя, живущее в пещерах в самом дальнем конце долины. В двух случаях мутанты обладали почти идеальной человеческой внешностью, однако имели разум горилл. Из них одна была прелестной девушкой, но с повадками дикой львицы. Второй – юноша с манерами аристократа, однако с замашками Джека-Потрошителя. Ну и что вы намерены делать, молодой человек, когда здесь соберутся мои сторонники? – спросил бог горилл.
– Ты поведешь их на штурм королевского дворца, и они отобьют девушку.
XXIX. СМЕРТЬ НА РАССВЕТЕ
Ронду Терри разбудил внезапный шум. Вокруг раздавались крики, звериное рычание, грохот. По комнате беспокойно метались самки из гарема Генриха, издавая в панике низкие утробные вопли, но не эти звуки помешали сну девушки, а те, что доносились со двора и из соседних помещений.
Ронда вскочила на ноги и подбежала к окну. При виде ее Екатерина Арагонская гневно оскалила клыки.
– Это опять за ней! – прорычала она.
Внизу Ронда при свете факелов увидела толпу сражавшихся насмерть горилл и схватилась за сердце, ибо в самой гуще заметила Стенли Оброски, прокладывающего себе путь к дворцовым воротам. В первый миг ей показалось, что он один против полчищ зверей, но вскоре она обнаружила, что у него немало союзников. Рядом с Оброски находился бог горилл с веревкой на шее. Теперь все помыслы девушки сосредоточились на Оброски.
За спиной Ронды все громче и громче негодовали самки, и тут девушка услышала гневный голос старой королевы.
– Это из-за нее все неприятности, – выпалила Екатерина Арагонская. – Не будь ее, мы жили бы спокойно.
– Вот и убей ее! – воскликнула Анна Клевская.
– Убей ее! – подхватила Анна Болейн. Девушка повернулась к ним лицом и увидела надвигающихся на нее свирепых косматых чудовищ, которые могли расправиться с ней в считанные секунды. Несоответствие между их человеческой речью и звериной внешностью поразило Ронду в этот момент, как никогда ранее.
Но тут ее загородила собой Екатерина Парр.
– Не троньте ее, – крикнула она. – Безволосая не виновата в том, что находится здесь.
– Смерть обеим! Смерть Парр! – завопила Екатерина Говард.
Остальные вторили ей в унисон:
– Смерть обеим!
Говард набросилась на Парр, и обе с жуткими воплями впились друг в друга желтыми клыками. Остальные двинулись на Ронду Терри.
Бежать было некуда – самки загораживали собою дверь, а окна были забраны решетками. Ронда искала какой-нибудь предмет, чтобы отбить нападение, но под рукой ничего не оказалось. Увернувшись, она отбежала от нападавших, понимая, что долго так не продержится.
Вдруг распахнулась дверь, и в комнату вошли три огромные гориллы.
– Его величество король! – объявил один из вошедших.
Самки в страхе отскочили от Ронды. И только Говард и Парр продолжали кататься по полу, ничего не услышав.
В комнату тихо вступил Генрих VIII.
– Прекратить! – приказал он.
Подойдя к дерущимся, он разнял их пинками.
– Где безволосая? – рявкнул король. Тут его взгляд обнаружил Ронду, стоявшую с затравленным видом среди самок.
– Иди сюда! – скомандовал он. – Бог опять явился за тобой, но ему тебя не видать! Теперь ты моя!
– Пусть забирает ее, Генрих! – закричала Екатерина Арагонская. – От нее одни неприятности.
– Молчи, женщина! Иначе отправишься в Тауэр на плаху! – пригрозил король.
Шагнув вперед, он схватил Ронду за руку, словно пушинку взвалил к себе на плечо и стремительно направился к двери.
– Вы останетесь здесь, Сарфолк и Говард. Задержите неприятеля, чтобы я смог уйти.
– Разрешите сопровождать вас, сэр, – попросил один из них.
– Нет! Выполняйте приказ, а затем следуйте за мной в северный конец долины к каньону, где течет восточный рукав Темзы.
Король развернулся, зашагал по коридору и зашел в угловую комнату. Там он поднял замаскированный люк.
– Теперь они нас не догонят, моя красавица, – сказал он. – Эту идею я позаимствовал у самого бога, но он об этом и не подозревает.
Король проворно спустился вниз и там в кромешной темноте пошел по длинному подземному коридору, двигаясь на ощупь.
Через некоторое время потянуло свежим воздухом. Генрих опустил Ронду на землю и зашарил над головой. Затем раздался скрежет, словно отодвигали тяжелый предмет, и на девушку хлынул поток ночной прохлады. В вышине сияли звезды. Через несколько минут король с Рондой выбрались наружу, на берег реки у подножия высокой скалы, и Генрих поставил на место огромный плоский камень, закрывавший вход в туннель.
