I. СЛОН ТАНТОР
Под сенью деревьев стоял слон Тантор, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, от чего его громадная туша мерно колыхалась.
Среди лесных собратьев ему не было равного.
Ни Данго, ни Шита, ни даже могущественный Нума не могли соперничать с этим толстокожим животным. За сотню лет он исходил вдоль и поперек эту землю, дрожавшую под его тяжелой поступью.
Со всеми жил он в мире – с гиеной Данго, пантерой Шитой и львом Нумой. И только человек вел с ним войну, человек, который, единственный на свете, обладал поразительной способностью воевать со всеми живыми существами, даже со своими сородичами.
Человек, это самое ненавистное из всех созданий, сотворенных природой, был к нему безжалостен и жесток.
За свои долгие сто лет жизни слон Тантор нередко сталкивался с самыми разными людьми. Встречались ему негры – статные воины с копьями и стрелами, а также низкорослые чернокожие, затем смуглые арабы с громоздкими мушкетами и наконец белые с грозными ружьями и карабинами для большой охоты.
Белые пришли последними и являлись наихудшими из всех.
И все же слон Тантор не испытывал к ним ненависти. Ненависть, мстительность, зависть, жадность, чванливость и прочие черты характера свойственны исключительно человеку, венцу природы, и не ведомы «низшим» животным. В отличие от человека, им не знакомо и чувство страха. В своем поведении они проявляют осмотрительность, однако и полагаются на собственные силы, и в итоге опасливое, осторожное животное, такое как, например, антилопа или зебра, отправляется к реке на водопой бок о бок со львом.
Слон Тантор также вел себя осторожно, избегая людей, особенно белых. Сейчас же в это трудно было поверить, ибо на широченной шероховатой спине слона лежал, раскинувшись, белый человек, сморенный полуденным зноем. То был Тарзан – Повелитель джунглей, дремавший на спине своего могучего друга.
С севера медленно шли горячие влажные воздушные массы, не принося с собой никаких подозрительных запахов. В джунглях царил покой, и оба животных пребывали в состоянии умиротворенности.
* * *
Фахд и Мотлог из племени эль-харб охотились в северной части владений Ибн Яда, шейха клана Бени Салем ди Эль-Гуад. Захватив с собой чернокожих рабов, они бесшумно двигались по слоновьей тропе вслед за негром, мечтая о слоновой кости, а их рабы – о свежем мясе.
Во главе группы шел Фекхуан, раб галла, воин с блестящей кожей цвета эбенового дерева, прекрасный охотник и любитель сырого мяса. Как и его товарищи, Фекхуан предавался мечтам о свежатине, но не только о ней. Его не покидали мысли об Эль-Хабате, земле, откуда он был похищен ребенком и куда стремился всей душой. А ведь Эль-Хабат, возможно, где-то совсем рядом. За несколько месяцев пути Ибн Яд углубился далеко на юг, а затем повернул на восток. Значит, Эль-Хабат не так уж и далеко. Если бы Фекхуан знал это наверняка, то бежал бы из неволи, и Ибн Яд лишился бы лучшего из рабов галла.
И действительно, хижина родителей Фекхуана находилась всего в двух переходах на север, на самом юге Абиссинии, почти по пути следования, намеченного Ибн Ядом год тому назад, когда шейх отважился на это безумное предприятие по совету мудрого колдуна Сокара.
Но Фекхуан не знал ни точного местонахождения родительского дома, ни планов Ибн Яда. Он предавался мечтам, от которых ныла душа и которые скрашивались мыслями о сыром мясе. Вдруг раб галла остановился, предупреждающе вскинув руку. Сквозь листву в нескольких шагах от себя он увидел раскачивающуюся массивную тушу слона, знаком подозвал Фахда и указал на серую шкуру, видневшуюся в просветах между листьями.
Фахд вскинул «эль-лаззари», свою старую аркебузу, последовала яркая вспышка, сопровождаемая клубами дыма, раздался грохот, и слон, которого даже не оцарапало, метнулся в чащу. В тот же миг Тарзан вскочил на ноги, но на его беду именно в этот момент толстокожее животное проносилось под низко нависшей массивной веткой. Удар пришелся человеку-обезьяне по голове, и он полетел на землю, где упал без сознания.
Тантор не заметил пропажи – в паническом ужасе он мчался вперед, валя на своем пути деревья и сокрушая кусты.
– О, аллах! Ты промахнулся! – воскликнул Фекхуан.
– Тьфу! – в сердцах сплюнул Фахд. – Эта сатана толкнул меня под руку. А может, все-таки попал?
– Вряд ли.
Они двинулись вперед, надеясь обнаружить кровавый след. Внезапно Фахд застыл на месте.
– Аллах! А это кто такой? – вскричал он. – Я-то метил в слона, а попал в иноверца. Подошли остальные.
– Ив самом деле, христианская собака, причем голая впридачу, – сказал Мотлог.
– Или лесной дикарь, – предположил другой. – Куда ты его ранил, Фахд?
Они перевернули неподвижное тело.
– Пулевого ранения нет.
– Но он мертв? Наверное, за ним погнался слон и растоптал.
– По-моему, он жив, – объявил Фекхуан. Встав на колени, он приложил ухо к сердцу человека-обезьяны.
– Живой. Судя по ушибу на голове, он всего лишь потерял сознание.
– Давайте прикончим его, – сказал Фахд, берясь за аркебузу.
– Во имя аллаха, нет! Угомонись, Фахд, – вмешался Мотлог. – Что скажет шейх, если мы убьем его? Вечно ты жаждешь крови.
– Но ведь он иноверец, – упрямился Фахд. – Ты что, собираешься доставить его в лагерь?
– Глядите, шевелится, – сказал Фекхуан. – Скоро он сможет идти безо всякой помощи. Но захочет ли он пойти с нами? Обратите внимание на его рост и бицепсы. Черт возьми! Ну и гигант!
– Связать его, – приказал Фахд.
И Тарзану связали руки ремнями из верблюжьей кожи. Но уже в следующую секунду он открыл глаза, медленно огляделся, тряхнул головой, точно огромный лев, и окончательно пришел в себя.
– Почему меня связали? – спросил Тарзан на арабском, ибо мгновенно распознал, с кем имеет дело. – Развяжите!
Фахд рассмеялся.
– Иноверец, уж не возомнил ли ты себя великим шейхом, который может приказывать бедуинам, словно они собаки?
– Мы люди маленькие, – проговорил Мотлог. – Не нам решать, что с тобой делать. Отведем тебя к шейху, пусть он решает.
* * *
Шейх Ибн Яд, повелитель Эль-Гуада, расположился возле шатра в обществе своего брата Толлога и юноши-бедуина Зейда, которого, судя по всему, привлекала больше близость гарема, нежели компания шейха, а точнее, возможность лишний раз увидеть Атейю, дочь Ибн Яда, время от времени мелькавшую за занавеской, огораживавшей гарем на высоте груди.
– Мы проделали долгий путь, – произнес Ибн Яд, – и теперь двинемся на север. Там, в Эль-Хабате, нам предстоит отыскать город сокровищ Ниммр, о котором говорил мудрец.
