— Если только чуть-чуть, — великодушно кивнула наследная принцесса. — И только при условии, что к торжеству выучите все необходимые правила поведения на балу.
— Пойдем, скажем дедушке, что мы хотим и дальше изучать эти правила! — потянула за рукав сестру Лина. — Он обрадуется!
— Наперегонки? — ловко соскочив на мраморные плиты пола, внесла предложение Гиса.
— На счет три?
— Раз!
— Два!
— Три! — хором крикнули демонята, сорвавшись с места, отчего стражи едва успели отворить перед ними двери.
Проследив, как скрылись колышущиеся юбки, Авери покачал головой.
— Как-то слишком быстро они растут.
— А ты еще и про каких-то мальчиков им говоришь, — насупился Ноал, с силой насаживая на вилку свежий огурец.
— Однако подействовало.
— Скорее угроза остаться без сладкого, — парировал киос, отправляя в рот овощ.
— Так, мальчики, ну перестаньте уже эту пикировку, — Лорлиона улыбнулась. — Порой мне кажется, что меня окружают дети. И не только те милые создания, что сейчас несутся по Дворцу, заставляя слуг и гостей в испуге отшатываться к стенам.
Ноал переглянулся с Авери, и с ехидной улыбкой спросил:
— Значит, я также могу рассчитывать на утешение возле твоей хм… — он опустил взор на ложбинку, выглядывающую из-за домашнего платья жены, — персоны?
Танасори понятливо хохотнул, замаскировав смех под кашель.
Ноал продолжает утверждаться перед ним, каждым жестом или словом напоминая, что Лори принадлежит ему, и только ему.
— Если будешь хорошо себя вести, — зеленые глаза озорно блеснули, — то, так и быть, поглажу по головке.
Авери, делая вид, что смачивает горло после «кашля», сейчас запивал завтрак минеральной водой и взаправду поперхнулся.
Ноал, победоносно блеснув ровными белыми зубами с чуть заостренными клыками, довольно кивнул, погладив жену по руке.
— Разумеется.
***
Авери смотрел на пару, сидящую напротив, и невольно любовался ими. Такая любовь встречалась редко. А в их кругах была практически недоступной.
Эти дурачества, что они позволяли друг другу, вмиг могли стать крепчайшей стеной, которую не смогла бы пробить даже армия. Если бы хоть кому-то из пары стала угрожать опасность, супруг, не раздумывая, стал бы на защиту, не жалея себя.
Пускай в его сердце не расцвело чувство такой же бурей, но Танасори пришел просить о помощи в защите одной маленькой человечки, которую угораздило ввязаться в весьма скверную историю.
Пираты сработали хорошо, видимо, полностью обвесившись отводящими глаза амулетами и теми, что посылали ложный след. Его люди вчера вечером пришли ни с чем, а так как киосса была в отъезде, и его прошение оттянулось до сегодняшнего утра.
Благо хоть с Эйей он все же встретился, удостоверившись, что она в порядке, и вызвался проводить ее до дома.
И пускай их общение вышло несколько скомканным, все мысли Авери были в анализе возможных передвижений контрабандистов, да цепким осмотром близлежащих переулков, чтобы, не дай Гисхильдис, там не прошмыгнул кто-то из команды Бадаворса, но Эйя, вроде бы, не заметила его некой скованности, сама пребывая в отстраненной задумчивости.
— Ноал… я могу просить у тебя позволить сопроводить твою жену на променад к фонтану возле северной стены?
Киос прищурился, но все же кивнул.
— Я пока пойду проверю, добежали ли малышки до киоса Альморона, — потянувшись, брюнет поцеловал принцессу в щечку, шепнув на ушко что-то вроде: «Только пусть попробует к тебе прикоснуться, узнаю-убью», и, улыбаясь, поднялся из-за стола.
Араи проводила мужа взглядом, и покачала головой, дождавшись, пока Авери отодвинет ее кресло, чтобы после взять того под локоть, отправившись на улицу.
— Что за секреты от моего мужа? — шагнув на гравийную дорожку, вдоль которой росли причудливой формы кустарники, Лорлиона, наклонившись, сорвала розовой цветок, поднося его в лицу и вдыхая слабый аромат.
— Лори, мне нужно, чтобы ты… вновь воспользовалась Силой.
Девушка вздохнула.
— Какую именно информацию тебе необходимо получить?
— О местонахождении моряков под предводительством некоего Бадаворса. Возможно, ты создашь артефакт, подсказывающий об их передвижениях?
— Нарушение границ частной жизни подданных моего отца… Это ведь не простая разведка, а становление печати на ауру нелюдя. Напомни, почему я каждый раз тебе помогаю и скрываю этот факт?
— Потому что я такой обаятельный? — Авери подмигнул.
Лорлиона хмыкнула.
— Хорошо, я сделаю его, — и, увидев, выжидательный взгляд блондина, подняла брови. — Сейчас?
— Этот вопрос не требует отлагательств.
— Гисхильдис, Авери, скажи, что этот самый Банаворс не связан с девушкой, которую ты хочешь пригласить во Дворец… О. Ясно. Замечательно, — поместив ранее сорванный цветок между раскрытых ладоней, киоса прикрыла глаза.
Какое-то время она сидела, не шевелясь, видимо, настраиваясь на запрещенные техники. Еще мгновение, и Авери ощутил, как его ласково коснулась демоническая Сила, пытаясь выцепить из его воспоминаний всю информацию об искомом объекте. Про наличие защитных щитов, призванных оградить наследника Первого Советника от ментального воздействия, Лори, разумеется, даже не подумала, с детской непосредственностью проходя через них, словно и не было сильнейшей помехи.
И ведь младший Танасори не был способен закрыться от нее. Как и любой другой житель Ингиака. А ведь пройдет время, и Араи сможет также мимолетно считывать и любого представителя королевской династии, причем делая это так филигранно, что старший демон и не распознает ее присутствия в своем разуме.
Страшная сила. Тем более в руках столь юной особы.
А что будет дальше, когда она войдет в пик Силы?.. Могущество Араи будет сложно представить.
Еще через пару секунд Лорлиона нахмурилась, и воздействие ее магии на мужское сознание усилилось, отчего Авери вдруг почувствовал себя обнаженным.
Резко распахнув глаза, Лори, сжав цветок в кулаке, откуда полилось светло-желтое сияние, выдохнула:
— Авери, ты отравлен.
Глава двадцатая
Мужчина глубоко задышал, словно пытаясь насытить легкие воздухом, как после длительного пребывания под водой. Сам того не заметив, он перестал прогонять кислород по телу, стоило лишь Лори эфемерно коснуться его сознания.
— Что значит отравлен?
Златовласая киосса подошла к нему ближе, вглядываясь в сталь глаз.
— Я видела, что твой разум порабощен. Он не подчиняется твоей воле. Как будто кто-то извне наложил на твое тело и душу заклятие. Слабое, оно не должно было прорваться через твою защиту… Но, видимо, ты сам жаждал быть поверженным.
