Она снова поддразнивала его, и Чарли от души рассмеялся. Емуочень нравился огонек в ее глазах, который загорался каждый раз, когда Глэдисговорила о Саре Фергюссон.
— Обещаю, что буду очень осторожен, — серьезнопообещал он. — Мне хватает моего разбитого сердца, разбитая голова илисломанные ноги — это уж слишком!
Он проводил ее до дороги и помахал ей вслед. Глэдисторопилась в город — у нее на сегодня были запланированы неотложные дела, аЧарли не терпелось снова засесть за чтение. Через два часа он перевернулпоследнюю страницу, которая показалась ему особенно интересной. В нейрассказывалось о той роли, которую Франсуа де Пеллерен сыграл при заключениивоенных и торговых договоров с индейцами. Чарли с удивлением узнал, чтозагадочный француз представлял главным образом интересы Лиги ирокезов,поскольку все шесть входивших в нее племен уважали и ценили его как отважноговоина и честного, благородного политика.
В эту ночь Сара снова не появилась. У Чарли не было дажеощущения, что она где-то рядом, хотя он, втайне надеясь найти хоть какой-тознак ее присутствия, специально обошел перед сном весь дом. Вещи для завтрашнейпоездки он упаковал заранее, поэтому, поставив будильник на семь утра, Чарли слегким сердцем отправился спать.
Он уже засыпал, когда от окна донесся негромкий шорохшелковых одежд. Но Чарли так устал, а веки были такими тяжелыми, что он даже неоткрыл глаз. И все же, проваливаясь все глубже и глубже в царство сновидений,он чувствовал, что Сара здесь, в этой комнате, и на его губах появиласьблаженная улыбка.
Глава 7
Катание с гор в Клэрмонте доставило ему большоеудовольствие, хотя Чарли и считал себя избалованным первоклассными горнолыжнымитрассами Европы. Они с Кэрол часто ездили на выходные в Альпы, то в Корчевелло,то в Вальдизаре, то в Кортина-д'Ампеццо. Впрочем, лично Чарли не имел ничегопротив Санкт-Морица, который большинство горнолыжников считали слишкоммноголюдным местом.
По сравнению с Европой Клэрмонт был, конечно, довольноскромным и даже провинциальным местом, но снега и крутых склонов здесь былопредостаточно, а среди оборудованных трасс попадались достаточно сложныемаршруты. Наконец, ему было просто приятно снова оказаться на заснеженномсклоне и нестись наперегонки с ветром, огибая препятствия и ненадолго взлетая,когда попадался какой-нибудь естественный уступ или насыпной трамплин. Каталсяна лыжах Чарли отлично, и теперь ему казалось, что именно этих ощущений, этогоазарта ему так недоставало в последнее время.
Несколько часов пролетели совершенно незаметно. Направляяськ подъемнику, чтобы перед обедом в последний раз спуститься вниз, Чарличувствовал себя так, будто заново родился. Погода стояла великолепная,солнечная, воздух был свежим и морозным, и Чарли не был нисколько удивлен тем,что у него разыгрался аппетит. Мечтая о чашке горячего кофе, он добрался доподъемника и занял второе кресло рядом с девочкой лет восьми.
Трассы здесь были достаточно сложными, и Чарли удивился, чтородители отпустили девочку кататься одну. Он даже оглянулся по сторонам, ищавзглядом отца или мать малышки, но служитель уже опустил предохранительныйпоручень, и они тронулись.
Как только они очутились в воздухе, девчушка повернулась кнему с широкой улыбкой, и Чарли, улыбнувшись в ответ, спросил, часто ли онабывает в Клэрмонте.
— Не-а, не очень. Только когда у мамы есть время. Онапишет, — сообщила девочка, внимательно рассматривая Чарли. У нее былибольшие голубые глаза, пушистые, по-детски изогнутые ресницы и вьющиеся волосысоломенного цвета, выбивавшиеся из-под вязаной шерстяной шапочки.
Чарли никогда не считал, что хорошо понимает детей, однакоон довольно быстро разобрался, что рядом с ним сидит очаровательное маленькоесущество — живое и непоседливое, — которое пребывает в ладу с собой и совсем миром. Если у нее и были проблемы, то разве что с домашними заданиями поматематике. Девочка то принималась вполголоса мурлыкать какую-то песенку, то синтересом косилась на Чарли, и ее губы шевелились от множества еще не высказанныхвопросов.
— У тебя есть дети? — неожиданно спросила она, иЧарли улыбнулся, чтобы скрыть легкое замешательство.
— Нет, — честно признался он, подавляя в себесовершенно необъяснимое желание извиниться или по крайней мере объяснить ей, вчем дело, однако девочка кивнула с таким видом, словно ей все было ясно.Продолжая разглядывать его, она, очевидно, старалась догадаться, кто он такой ичем занимается в жизни. Чарли был в черных лыжных штанах и зеленой лыжнойкуртке, она — в ярко-голубом комбинезончике, который очень шел к ее глазам икрасной шапочке, тяжелый помпон которой лихо свесился набок наподобиепетушиного гребня. Она была похожа на тех ребят, которых Чарли видел нагорнолыжных курортах Европы, когда отдыхал там с Кэрол. Выражение лица у девчушкибыло такое, как у проказливого маленького ангелочка на картинах мастеровВозрождения, голубые глаза сияли, как альпийский ледник, а вьющиеся волосы былимягкими и светлыми, как кукурузные рыльца.
Не нужно было быть хорошим психологом, чтобы понять, что онвидит перед собой здорового, счастливого и жизнерадостного ребенка. С самогоначала соседка Чарли чувствовала себя с ним совершенно свободно инепринужденно, но в ее манерах не было ни подростковой развязности, ниоткровенной чувственности преждевременно созревшей девочки. Чарли несомневался, что мать строго-настрого наказывала дочери не заговаривать снезнакомыми мужчинами, с которыми она может оказаться в одной кабинкеподъемника, но девочка явно любила поболтать и наверняка успела обзавестись здеськучей друзей как среди детей, так и среди взрослых. Улыбка у нее, во всякомслучае, была самая заразительная, однако, несмотря на очевидную непоседливостьхарактера, в глазах этого маленького существа светились какие-то недоступныевзрослым знание и мудрость. Как бы там ни было, сидеть с ней рядом и беседоватьна равных Чарли было приятно.
— А ты вообще женат? — снова спросила девчушка, иЧарли невольно рассмеялся. Пожалуй, эта очаровательная девочка интересоваласьне по возрасту серьезными вещами, и он подумал, что, возможно, неверноопределил количество лет, прожитых ею на белом свете. Сейчас он дал бы ей летдесять, может быть, даже одиннадцать, хотя ее хрупкое телосложениесвидетельствовало о том, что ей лет восемь, от силы — девять. Впрочем, у Представительницслабого пола даже детский возраст — загадка…
Но вопрос был задан и требовал ответа.
— Да, я женат, — машинально ответил Чарли, но тутже запнулся. Меньше всего ему хотелось врать и выкручиваться.
— Видишь ли, это довольно сложно объяснить, но… Вобщем, я скорее не женат. То есть пока я как бы женат, но скоро уже не буду…
Чарли окончательно запутался и замолчал, но девочка серьезнокивнула ему.
— Вы разводитесь, — сказала она немноготоржественно. — Мы тоже разводимся…
Она была обворожительна, как маленькая фея, но Чарлипочему-то расхотелось улыбаться. Очевидно, в жизни этого ребенка не все былотак безоблачно, как ему казалось.
