Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— Но ты же меня спасёшь, — легкомысленно отозвалась я. Человек с возмущением уставился на меня. Робин захихикал.
— Сильфы неспособны думать о двух вещах одновременно, — пояснил он смертному. — Сейчас она пытается понять, что она в тебе нашла, и неспособна думать об опасности. Считай, нам повезло. Не представляешь, сколько неприятностей может быть от перепуганного сильфа.
Рейнеке постарался успокоиться. Постарался задуматься. Он в плену. Если отбросить обманчиво добродушные заверения учителя, он в плену. Его использовали, чтобы через связь между ним и Ликой выманить девушку сюда. И у учителя это получилось. Что-то такое было между ними — связь, более прочная, чем любовь, более прочная, может быть, чем сделанный Ликой подарок. Но Робин… Если эльфы в самом деле поклоняются сильфам, то рано или поздно паршивец прекратит издеваться и… И что?
— Ладно, — обратился волшебник к эльфу. — Чего ты хочешь?
Эльфёнок довольно рассмеялся и трижды подпрыгнул на месте.
— Я хочу вот это, — кивнул он в сторону.
— Нет! — закричала Лика в своей стеклянной тюрьме. — Только не мой нож! Я лучше умру!
— Ты и так умрёшь, — презрительно бросил эльф.
— Робин! — прозвенел злостью голос дочери воздуха. — Не зли ветра!
Эльфёнок скорчил гримасу.
— Что же ты на меня злишься, милая? Не я же поймал тебя в ловушку.
— Робин!
— Что мне дать тебе взамен? — перебил её крик Рейнеке.
— Эх ты! Смертный! Совсем глупый стал. Шуток не понимаешь. Отдашь мне нож своей тётушки, ей его всё равно не носить.
— Не соглашайся, — забилась о стекло Лика. — Не соглашайся! Это не твой нож! Ты не имеешь права! Молчи, смертный, слышишь! Не соглашайся — и я прощу тебя!
— Лучше бы ты меня вспомнила, — вздохнул Рейнеке.
Я покачала головой.
— Это не в моей власти, сын земли.
— Спой ей, — неожиданно серьёзно посоветовал эльф. — Не бойся, смертный, время не сдвинется с места, пока я велю. Твоя песня сделает её сильнее. Она сделает сильнее тебя. Ты дурак, смертный, ты учился фигурам и знакам, учился пустой болтовне, но твоя сила не в этом. Ты — один из нас, смертный, просто родился среди людей.
Сын земли глупо заморгал своими светло-карими глазами. Он не был красив, этот человек, даже по меркам сынов земли. Не был высок, не был особенно пригож и не так уж хорошо сложен. От него исходил явный запах магии — и эльф был прав — не той, которая обычно окутывает смертных волшебников, магии, в которой изъятая из воздуха сила скована надуманными правилами, нет. Волшебство в нём текло свободно, как будто бы он и в самом деле был эльфом. Как будто он был одним из нас. Но он был человеком, неуклюжим, уродливым человеком, тяжёлым и неповоротливым. Как он умудрился стать моим вторым из трёх? И нож, что светился рядом с чужим старым ножом, этот нож хранил следы его прикосновений. Что это — предательство, которым пахло в воздухе, или глупость?
— Спой, — снова попросила я.
— У меня нет гитары, — растерялся смертный. Робин закатил глаза.
— Держи! — хлопнул эльф в ладоши. Через дыру на месте крыши безо всякого ветра залетело два свежих дубовых листа. Покружившись, они упали в руки человека — саламандра попыталась их перехватить, но цепь помешала ей дотянуться. Робин посвистел противный мотивчик и листья, склеившись, принялись расти, расти, расти… Пока не превратились в странноватую зелёную гитару.
— Но это же не…
— Спой!
Волшебник тронул струны. Они ласково зазвенели. Наколдованная гитара была прекрасно настроена и обладала дивным звучанием. Струны как будто подсказывали нужные слова песни…
Нам путей своих не избежать,
Не сдержать провидения рык.
Нерождённого требует мать,
А рождённого ждёт гробовщик.
Твоё тело — ветра,
И земная игра
Недоступна желаньям твоим!
Кто бежал от страстей
И тревожных вестей,
Только небом и будет храним!
Я стою, заключённый во плоть.
Ты паришь, недоступно легка.
Для тебя словно цепи — любовь.
Прежде было так и для меня.
Когда волшебник запел, я внезапно всё поняла. Его голос был… был… таким… он пьянил как настой на семи травах, как цветущий луг весной, как… как уже было однажды… Слова вплетались в музыку. Он звал, он просил, он обещал… и ничего не требовал…
Мою силу прими!
Пусть она от земли —
Облачу её в ветра напев!
Я дыханье ловлю
У судьбы на краю,
Твоей флейты коснуться посмев!
Знаю я, грозовое дитя
И надежды живительной дочь,
Ты корнями уже проросла
В моём камне. Позволь же помочь!
Песня сплетала воедино землю и воздух. Эти стихии, такие разные, могли объединиться только в музыке… и в любви… Рейнеке пел о том, что видел, что чувствовал, что было с ним в его долгом и странном путешествии — и о том, что знал он теперь о своей возлюбленной.
Возвращайся скорей
Из-за дальних морей,
Из далёких и чуждых высот!
Твою флейту и грусть
Возвращаю, и пусть
О любви моей весть донесёт7.
Лика, до сих пор туманным облачком висевшая под стеклянным колпаком, становилась всё плотнее, темнее, объёмнее… С неприятным визгом эльф подпрыгнул и с размаху врезался в её тюрьму, разрушая прозрачные стенки клетки и роняя ставшую человеком девушку на пол сарая. Осколки по какому-то невероятному капризу эльфийской магии упали с другой стороны.
— Ты болван, сын земли, — заявил эльфёнок, спрыгивая с тела девушки на пол. — У тебя есть русалочье зеркало, а ты сидишь и боишься какой-то задохлой саламандры! Доставай его! Время вернулось в этот сарай, так что скоро будет весело!
Волшебные слова вернули мне память — вместе с телом. И это тело оказалось ужасно тяжёлым. Я уж и забыла, какое оно невероятно тяжёлое. А потом эльф спрыгнул с моей груди и поскакал в сторону Рейнеке, который наконец-то догадался использовать волшебный подарок русалок. Я поднялась на ноги. Тело слушалось меня, точно так же, как и раньше. Постепенно я привыкала к ощущениям своей… овеществлённости.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
