Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
— Дети — доказательство нашего существования на земле, Момо. Они — то, что от нас здесь останется. Они замечательные, они невыносимые, но без них вообще ничего нет. Жизнь — загадка. Дети — ответ на нее. Если ответ есть, то только дети.
Момо достает из сумочки бумажный платок, протягивает мне. Отчего я плачу? От мысли о детях или от мысли, что этой ночью я о них и не вспомнила?
Рейс Ньюарк-Хитроу. 20.53
В деловых поездках я держусь на адреналине, зато на обратном пути наступает похмелье. Дом. Я чувствую себя жизненно необходимой своей семье (как там они без меня справляются?) и в то же время до обиды ненужной (они и без меня справляются).
Чтобы получить электронные письма из любого уголка света, я включаю ноутбук и щелкаю по значку «Удаленный доступ». Щелчки набора, длинные гудки, секунд пять астматического шипенья, и наконец, отрикошетив от спутника, гудки соединяют меня с миром. Не так ли я и с детьми общаюсь? Когда нужны — набираю знакомый номер, а все остальное время держу их на расстоянии? Если же выпадает, как нормальной матери, пробыть с детьми несколько суток, жизненная энергия Эмили и Бена выматывает меня так, что ни с какой работой не сравнить. Они далеко не те смирные детки, что застенчиво улыбаются с фото, которое я только что вернула в портмоне, показав Момо. Их тяга ко мне так же примитивна, как жажда или голод. Она не вписывается ни в какие теории из умных книжек, написанных бездетными женщинами или матерями, как и я, воспитывающими своих детей щелчком мыши по «Удаленному доступу». Дети живут в сердце матери. Об этом в книжках не пишут. Я сижу в самолете, вытребовав себе двойную порцию виски; сижу и прислушиваюсь к биению этого нелепого органа, увесистого, раздувшегося, как тыква.
Моя помощница здесь же, в соседнем кресле. После сцены со слезами в аэропорту она окружила меня заботами. Момо, явно сбитая с толку появлением сентиментальной незнакомки с речами о смысле жизни, ждет возвращения привычной Кейт, и я с ней в этом солидарна.
— Кейт, меняю свой «Гарвард бизнес ревю» на вашу «Ярмарку тщеславия». — Она протягивает мне журнал.
— Фотографии Джонни Деппа есть?
— Нет, зато есть дико интересная статья о кинестетической презентации. Догадайтесь, что стоит пунктом первым в разделе советов по проведению таких презентаций?
— Расстегните блузку на две пуговицы ниже положенного.
— Нет, Кейт, серьезно! «Убедитесь, что язык вашего тела понятен клиенту и сообщает о ваших истинных намерениях».
— А я что сказала? На две пуговицы ниже. Откуда во мне неистребимое желание избавить этого правильного, милого ребенка от иллюзий? С другой стороны, если не я, то это сделает первый же мужик.
Через проход от нас замученная брюнетка в мешковатом розовом свитере тщетно успокаивает орущего младенца. Она поднимается и качает малышку. Садится и пытается пристроить голову малыша на своем плече. Наконец задирает свитер. Костюм в соседнем кресле, скосив глаза на разбухшую грудь, тотчас ретируется в уборную.
Мало кто слышал о всемирном законе плача грудничков: чем глубже унижение и отчаяние матери, тем выше уровень звука. Мне не нужно смотреть по сторонам, чтобы догадаться, как действует безостановочный ор на моих спутников. Атмосфера в салоне потрескивает от статического возмущения мужчин — тех, кто надеялся поработать, и тех, кто надеялся вздремнуть, — и женщин, наслаждающихся последними часами свободы.
На лице мамаши слишком хорошо знакомое мне выражение. В нем смешаны две части диких извинений («Прошу вас, умоляю, простите!») и три части вызова («Я заплатила за билет, как и все остальные! Что вы хотите, она же совсем маленькая!»). Ребенку месяца три, не больше; светлый пушок вместо волос, нежный, как зонтики одуванчика, не скрывает идеально вытянутой формы головы, во впадинах висков от крика пульсирует жилка.
— Нет, Лора, не надо, моя хорошая. Больно, — приговаривает мама, высвобождая прядь своих волос из судорожно стиснутых пальчиков.
Боже, как я соскучилась по Бену. Когда перегуляет, он делает то же самое. Сон не идет, и малыш злится, как отлученный от бара алкоголик.
Момо наблюдает за женщиной с непониманием и ужасом существа с планеты двадцатилеток.
— Почему она никак его не успокоит? — спрашивает чуть слышно.
— Ребенок хочет спать, но не может — ушки болят. Чтобы снять давление, надо бы попить, но сосать она не может от усталости.
При слове «сосать» Момо изящно передергивает плечиками в шерстяном пиджаке от Донны Каран. И замечает, что «кормить грудью в наше время — полная нелепость».
Я отвечаю, что нелепость — это не кормить своего ребенка грудью.
— Очень может быть, что это единственные минуты в жизни, когда ты находишься в гармонии с собственным телом. Когда я в первый раз приложила Эмили к груди, то подумала, что теперь и я даю молоко!
— Как корова. Очень грубо, вам не кажется?
— Зато до чего здорово. Мы всю жизнь давим в себе остатки инстинктов, но этот… как там поет Кэрол Кинг? «Я первобы-ытной становлюсь с тобо-ой!»
С песней ошибочка вышла. Розовый Свитер сочла ее издевкой над ее материнскими чувствами. Пытаюсь исправить положение заговорщической улыбкой: не переживайте, дорогая, я сама через это прошла. Ох, какая жалость. Совсем забыла, что я в униформе леди из Сити. Учитывая деловой костюм и ноутбук, она относит меня к стану врагов и шлет в мою сторону ненавидящий взгляд.
Мне бы попробовать уснуть, да свистопляска мыслей не дает. Думая о Джеке, я чувствую… Что я чувствую? Идиоткой я себя чувствую. Кто он, собственно, такой, чего хочет от меня? Чего я от него хочу? Но еще сильнее ощущение азарта. Меня загнали в ловушку, на мое сердце идут приступом, предлагая выбросить белый флаг. Я готова сдаться. И тут я вспоминаю о детях, которые ждут меня, совсем как совята из книжки Бена, которую я знаю наизусть.
Совята закрывали свои круглые глазки и ждали, когда вернется с охоты мама-сова. И МАМА ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЛАСЬ. Она неслышно спускалась с неба к Саре, Перси и Биллу.
— Мамочка! — кричали совята, и махали крыльями, и танцевали от радости, и скакали на ветке.
— ЧТО ЗА ШУМ, ЧТО ЗА ГАМ? — спрашивала мама-сова. — Вы знаете, что я всегда возвращаюсь.
— Как думаешь, Момо, джин в баре остался? Похоже, я все еще на радиосвязи со своей совестью.
В тысячах метров от Атлантики я пытаюсь сочинить соответствующее обстоятельствам письмо Джеку.
От кого: Кейт Редди
Кому: Джек Эбелхаммер
Будучи непривычной к тому, чтобы меня в пьяном виде раздевал незнакомец…
Что за вульгарщина. Стираю. Деловой стиль всегда выручал.
От кого: Кейт Редди
Кому: Джек Эбелхаммер
Мистер Эбелхаммер, в дополнение к нашей последней встрече: я подумываю о временном увеличении оборота акций. В случае, если у Вас возникнет желание дальнейшего… В случае, если у Вас возникнет необходимость в моем…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
