Спирит с ответом не спешил, тишина тянулась и тянулась. Тильда даже успела подумать, что связь пропала или дух решил разорвать её. Такая возможность, пусть и гипотетическая, ни разу не встречавшаяся на практике, существовала.
— Хочешь совет? — всё-таки подал голос Грег. — А и не хочешь, так дам. Топай домой и выкинь из головы всё это… кхм!.. всю эту чушь. Ну было и было, но ведь прошло же.
— Не могу уже. Правда, не могу! Я ничего не понимаю!
— А надо ли понимать?
— Да я без того всю жизнь, оказывается, под одеялом просидела! Делала вид, что ничего не вижу и не слышу!
— Ну и вернись под одеяло. Так же проще, верно?
Темнота нетяжело навалилась на затылок, перекатываясь волнами от макушки к лопаткам, массируя, успокаивая, заставляя расслабить плечи.
— Нет, не верно, — устало возразила Тиль. — Ты бы знал, как мерзко постоянно прикидывать: а вот сейчас он врёт? А сейчас? Теперь я ему зачем понадобилась, ведь не просто так улыбается? Или это всего лишь вежливость?
— Ты про кого? Про Карта?
— Да про всех!
— Так не прикидывай.
— Если б получалось! Мне дядя свихнуться не давал. Думала, что вот он-то ничего не скрывает, ему-то верить можно.
— А он разве врал?
— Нет, просто за ниточки дёргал.
— Не верь.
— Чему? Чему мне не верить?!
Спирит снова замолчал. Время тянулось, будто нагретый каучук, темнота гладила по затылку неощутимой ладонью.
— Я ведь тоже не всё знаю, — Тиль показалось, Грег вздохнул. — Что-то видел, что-то мне Карт рассказал. Ну, эмоции его считал, конечно, но ведь это позже случилось, много времени прошло.
— Рассказывай, — тихо попросила Арьере, — пожалуйста.
* * *
Десять лет назад
Естественно, родственника дядюшка заметил не сразу, но это уже даже и не раздражало. Понятно же, плохо у старика и с глазами, и со слухом, а с совестью и вежливостью у него никогда хорошо не было.
Берри, пожёвывая бледными синюшными губами, с силой провёл ногтем по колонке цифр в гроссбухе, буркнул неразборчиво, глянул на племянника из-под седых, нависающих как у сыча бровей, опять в книгу уставился. Карт ждал.
— Ну садись, раз пришёл, — проворчал Крайт, не отрываясь от талмуда.
— Вы меня сами звали, — напомнил племянник.
— Ну звал, так звал, — согласился старик, раздражённо рукой махнув. — Садись, говорю, не торчи колокольней. С этой свадьбой одни расходы. Вот, скажи на милость, кто столько за цветы платит? Они из чистого золота, что ли, цветы эти?
Карт опустился в кресло, пристроив фуражку на колено. Сесть пришлось боком, почти по-дамски — наградной кортик мешал, болезненно упирался то в бедро, то под рёбра.
— А прийти по-простому, как все люди ходят, ты, конечно, не мог? — фыркнул старик, головы не поднимая. — Обязательно как на парад наряжаться, регалии цеплять? Чего ты мне доказать хочешь? Что взрослым стал? Так, если потребуется… Ладно.
Крайт захлопнул книгу, откинулся на спинку кресла, сложив изуродованные артритом руки поверх жилета. И как-то сразу перестал напоминать брюзгливого старикашку. Хоть и лысина с дряблым пузцом никуда не исчезли, лицо его ни розовее, ни глаже не сделалось и клетчатый плед, укрывающий ноги, остался на месте. Впрочем, на умильного дядюшку он тоже не походил. Честно говоря, Берри напоминал Карту змею — удава. Тот тоже лежит себе, почти неотличимый от сухого сука, сонно смотрит из-под тяжёлых век. Когда же время придёт… Нет, не кинется, подползёт со спины и, никуда не торопясь, деловито придушит. А потом также неспешно переварит.
— Получается, завтра к алтарю девочку поведёшь? — протянул Крайт. — Дело, Небу угодное. Ну что ты волком зыркаешь? Я ж не против и никогда против не был. Вот только между нами дельце небольшое есть. Тиль пусть с платьем играется, а мы поговорим, согласен?
Карт молчал.
— Что ты меня так не любишь-то? — по-стариковски вздохнул Берри. — Я ж тебя поил-кормил, в люди вон вывел, девочку любимую отдаю. И чего взамен получаю?
— У вас было ко мне дело, — напомнил племянник.
— Щенок, — без всякой злобы констатировал старик. — Дело так дело. Не думаю, что ты в курсе, но Тиль обладает определёнными средствами и…
— В курсе, — перебил Карт.
— Вот как? — дядюшка, кажется, взаправду удивился, дрогнул совиными бровями. — Может, знаешь и размеры состояния?
— Не до монеты, но представляю.
— Интересно, откуда бы такие познания? Впрочем, это хорошо даже, сэкономим время, — кивнул Берри. — Передавать ей капитал я пока не собираюсь, понятно. Девочка молодая, в голове ветер, ещё неизвестно, что из неё получится. Да и маловато я на своём веку разумных баб видел. Откровенно говоря, вообще не встречал. Правда, Тиль… Но об этом рано говорить. Деньги ей сейчас не отдам — это решено. Возражения есть?
Карт снова ничего не ответил.
— Ну, хорошо, — дядюшка перебрал пальцами, будто паук белесыми лапками шевельнул. — Тогда дальше. Тебе управление делами я отдавать тоже не собираюсь пока, хоть ты и не девка. Ума наберись, а там поглядим.
— И что же в вашем понимании значит «набраться ума»? — негромко спросил племянник.
— А то и значит. Сейчас у тебя в башке дурь одна. Тоже мне, верный служака короны выискался! Перебесись сначала. Вот когда до тебя дойдёт, что ты последний из Крайтов и обязан не только поднять род, но из штанов выпрыгнуть, чтобы он цвёл и пах, тогда и поговорим. Вернее, это первая задача. Вторая, чтоб моя девочка лишь над разбитой чашкой плакала.
— Именно в такой последовательности? — уточнил Карт.
— Не ерепенься, — мигом обозлился старик. — И не забывай, в чьей руке поводок.
— Как вам угодно, — кивнул племянник. — Кстати, второе условие выполнить просто. Достаточно сделать так, чтобы у Тильды только одна чашка и была.
— Я сказал: зубы спрячь! — прихлопнул ладонью по подлокотнику Берри. — А то и передумать могу.
— Зачем? Мне кажется, что ситуация вас полностью устраивать должна. Деньги никуда не денутся, да и после вашей смерти останутся в семье. Крайты начнут цвести и благоухать. Думаю, Тиль не откажется выполнить свой долг и с удовольствием нарожает наследников.
— Заткнись! — вызверился Берри, побледнев так, что не только губы, а и лоб начал в синеву отдавать, рванул галстук, словно тот его душил. — Сейчас же закрой рот!
— То есть эту сторону нашего брака вы в своих расчётах не учли? — удивился Карт.
— Если узнаю, что ты мою девочку уже тронул, я!..
— Успокойтесь! — приказал племянник, голоса не повышая. Он и сам не ожидал, что старик послушает, но тот мигом сдулся, будто воздух из себя выпустил, опять в кресле откинулся, глядя как-то странно. — Я никогда не сделаю того, что ей хоть как-то навредить сможет. Но и от принадлежащего по праву отказываться не собираюсь. Даже если это ранит ваши опекунские чувства.
