— На трамваях. — встретила его смеющийся взгляд. — Подарить тебе жилетку?
— Это странно, что я хочу откусить твой язык?
— Странно то, что я хочу, чтобы ты это сделал. — бесстрашно добавляю я.
— Белка, еще секунда, и я давлю на газ. — Он рычит, сообщая о своих планах.
Как же хотелось остаться в этой машине, но я взяла себя в руки, быстро поцеловала Егора и выскочила на улицу. Парень ждал, пока я дойду до подъезда. Как только тьма скрыла меня от его взора, на мой телефон пришло короткое сообщение: «Уже скучаю».
Милость зашкаливала. На трясущихся ногах пошла на свой этаж, чтобы узнать, как дела у единственной подруги.
Тихим шагом шла в сторону двери, пытаясь также негромко достать ключи из сумки. Через щель снизу, было видно, что в комнате горит свет. На этом все. Тишина. Ни звука. А это странно. Обычно, Катя ненавидела тишину. По ее словам, она нагоняла тоску. Поэтому телевизор у нас был постоянно включен, так, для фона. Или музыка на телефоне.
Решив, что я потихоньку схожу с ума, открываю дверь и замираю.
Подруга сидит на своей кровати, а рядом с ней разбросаны купюры денег. Не много, но вполне хватило бы, чтобы прожить несколько недель не отказывая себе ни в чем.
— Что случилось? — нарушаю тишину, замечая, как подруга вздрагивает от моего голоса.
Девушка подскакивает с места, кидая подушку на помятые бумажки, и отворачивается от меня, руками проводя по волосам.
— О, ты вернулась. Я, если честно, думала, что увижу тебя только в институте через недельку другую. — Говорит беззаботным тоном, но продолжает стоять ко мне спиной.
— Кать, что происходит?
Кидаю вещи на стул и подхожу к ней, разворачивая к себе.
Глаза красные и опухшие, будто она выплакала тонну слез. Отрываю ее руки от головы и вижу на локтях синие следы от пальцев. Будто кто-то пытался с корнями вырвать хрупкую руку.
Задаю немой вопрос, но Катя игнорирует, обходя меня стороной. Идет к столу и продолжает молчать.
— Ник, успокойся. Все нормально.
— Не нормально. У тебя синяки на руках — это не может быть нормально.
— Можно я не буду рассказывать? Я, правда, не хочу.
— Думаешь, я разрешу?
— Надеюсь. — Говорит она, издавая еще один остаточный всхлип.
Настойчивый телефонный звонок оторвал нас от предстоящего разговора. Катя подпрыгнула на месте, когда посмотрела на экран своего смартфона. Бросила его на кровать, словно он заразный, и, подняв голову к потолку, заплакала настолько громко, что я клянусь, у меня сердце разорвалось.
Не раздумывая, кидаюсь к ней, прижимая со всей силы. Глажу по волосам, пытаясь успокоить.
Телефон замолкает и снова оглушает нас.
Обнимая подругу за плечи, подвожу нас обоих к ее кровати, беря в руки гаджет. Номер неизвестный, и когда я решаю снять трубку, Катя вскрикивает.
— Пожалуйста, не надо.
— Кто звонит? Что-то случилось с мамой? С братом? Кать, не молчи.
Но она не говорит. Смотрит на телефон и по щекам катятся слезы. Потом выхватывает его из моих рук и выключает, вынимая батарейку.
— Катя, ты единственный родной для меня человек. Ты не просто подруга, ты сестра, которой у меня никогда не было и не будет. Расскажи мне, пожалуйста, кто это сделал? — взглядом показываю на следы на руках. — И кто тебе звонил?
— Бывший задолжал много денег каким-то людям и слинял, натравив этих верзил на меня. Теперь они требуют вернуть долг.
Волна ужаса сковывает все тело.
— Но, вы ведь сто лет уже не общаетесь.
— Думаешь, их это интересует? Я пыталась объяснить. Это, — поднимает локоть вверх, — моя попытка доказать. Те уроды подкараулили возле нашего магазина, схватили и прижали к мусорным бакам… — она снова начинает плакать, а я от страха за подругу, не замечаю, как сама дрожу.
— Они не?
— Нет. Нет. Сказали, что если не рассчитаюсь, то…
— Пожалуйста, успокойся. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Обещаю тебе.
— Ник, у меня нет столько денег. Я продала все, что могла, но это только капля в море.
— А сколько нужно?
Когда она говорит цифру, у меня глаза на лоб лезут. Такую сумму, мы не соберем, продавая всякие мелочи.
— Я завтра поеду к этому уроду.
— Я с тобой.
— Нет. Соседа попрошу. Ты не лезь. Я не собираюсь тебя впутывать в эту фигню.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя брошу?
На лице Кати появилась улыбка.
— Пожалуйста, не влезай. Я не хочу тебя подставлять. Те козлы следить будут. Они будут в курсе, что я к бывшему поеду. Если ты поедешь со мной, то они и про тебя будут знать. А мне и так плохо, чтобы еще и из-за тебя переживать. Пойми.
Я должна что-то придумать.
Катя родной мне человек.
Именно она вытаскивала меня из всего плохо.
Именно она была рядом, когда мне казалось, что жизнь уже кончена.
Она приютила. Она давала советы. Она билась за меня.
И после всего этого я не должна влезать?
Нет. Еще чего?
Я сделаю все, чтобы помочь.
Все от меня зависящее.
Подруга прилегла мне на коленки, и пока я гладила ее волосы, она заснула. Я смотрела на ее спящее лицо, и приняла самое разумное решение.
Совесть не позволит мне попросить денег у Егора. Я не смогу. Сумма действительно большая.
Сердце пропускает удар.
Я даже рассказать ему не смогу. Не хочу, впутывать его. Я не знаю, какие люди в этом замешаны.
Единственный верный выход — это отдать им то, что они требуют.
Не знаю зачем, я протягиваю руку, и возвращаю батарейку на ее законное место. Пальцы дрожат. Все тело дрожит. Включаю телефон и открываю папку с сообщениями. С неизвестного номера их десятки. Десятки сплошных угроз. Не только Кате. Эти твари знают о ее маме и брате. Они бьют по самому больному, в красках сообщая, что сделают с ними, если подруга ослушается.
Мне плохо.
Слезы катятся по щекам.
Мне страшно, и я понимаю как страшно подруге.
Я могу помочь. Я могу попытаться. Квартира ничто по сравнению с жизнями близких людей. Я могу продать ее, и спасти всех.
Глава 39
Всю ночь я не смыкала глаз, и не отходила от подруги, которая так и продолжала спать на моих коленях.
Катя несколько раз, не просыпаясь, всхлипывала, и я понимала, как ей на самом деле страшно. Дважды она звала маму, я в этот момент брала ее за руку и держала до тех пор, пока ее тело не начинало расслабляться.
