тоже отмалчивается, и об этом мы могли только гадать. А гадать нас не устраивало, нам точно знать требовалось. Вот мы и позаботились о столь желательной нам определённости и предсказуемости. А заодно – и о том, чтобы как можно больше этих лузитан из сопредельных с нами земель гарантированно прогулялись со своими северными соплеменниками в этот набег, с которого им не суждено вернуться. Чем меньше их останется живыми и трезвыми, тем легче потом пройдёт намеченная нами собственная операция…
– Да, чуть не забыл! – спохватился я, переглянувшись с Хренио. – Надо бы ещё, чтобы обозначилась нешуточная угроза и нашей оборонительной линии с фронта. На неё нападать не обязательно, но подступить и помаячить, изображая разведку и накопление сил для атаки – нам бы очень пригодилось. Нельзя ли это организовать?
– Ну, не знаю, – озабоченно наморщил лоб племянник Ликута. – Трудно это. Все лузитаны в обходной набег собираются, ну и мы с дядей для убедительности тоже вместе с ними идём. Кто подготовку к нападению на вас изображать будет?
– А кониев местных с кельтиками нанять? – подсказал я. – Нам ведь не надо тут настоящей серьёзной войны, надо только, чтобы ОЧЕНЬ много вооружённых неизвестных появилось и наглядно продефилировало перед нашими укреплениями с неизвестными нам намерениями, и так несколько раз подряд – лучше, если с каждым разом во всё большем и большем количестве.
– Деньги на это – не проблема, – тут же заверил лузитана Фабриций, понявший мою мысль с ходу.
А хрен ли тут не понять? После разгрома вторгшихся в Бетику лузитан у Илипы – если, конечно, события пойдут так, как должны были по реальной истории – тут каждый день будет иметь значение. В идеале Миликон должен начать своё собственное вторжение в южную Лузитанию сразу же, едва дождавшись гонца с сообщением о победе римлян под Илипой, то бишь о том, что лузитанского удара с тыла не состоится. Чем больше операция «Ублюдок» будет походить на блицкриг, тем успешнее она пройдёт и тем в меньшие для нас потери обойдётся. А для этого вся армия будущего турдетанского царька – включая и крестьянское ополчение, а не одних только обученных вояк-профи – должна быть заранее отмобилизована и приведена в полную боеготовность. Но на каком основании это делать, спрашивается? Ведь мобилизация-то – дело большое и нешуточное, требующее немалых подготовительных мероприятий, которые невозможно скрыть и которые должны начаться ещё ДО вторжения лузитан в долину Бетиса. То бишь этой войны с лузитанами ещё нет, а Миликон осуществляет действия, такой войной чреватые. Подобная инициатива римских союзников Римом категорически не приветствуется, а приветствуется им неукоснительное исполнение всех римских предписаний. И значит, нужна чрезвычайная ситуёвина, такую инициативу полностью оправдывающая. А заодно и убедительно объясняющая скопление БЕЗДЕЙСТВУЮЩИХ крупных сил турдетан у границы, в то время как лишь небольшие силы исполняют союзнический долг в глубине римской Бетики. В смысле – достаточные по букве нашего союзнического договора с Римом, но смехотворно малые по сравнению с отмобилизованной армией вождя у границы. Как раз эту ситуёвину, всё объясняющую и оправдывающую, нам и нужно позарез организовать. Типа, мы не собирались и в мыслях даже не держали, это всё они, проклятые, нас вынудили…
– Ну, если деньги на это вы даёте, тогда – другое дело, – пробормотал лузитан, превозмогая изумление.
Слыханное ли дело – мы САМИ финансируем демонстрацию нехилых военных приготовлений против себя же!
О том, что с вождями кониев, которые и должны были дать для этого основной контингент, давно уж достигнута тайная договорённость, не знал даже Ликут. Во-первых, ему об этом знать и не полагалось, а во-вторых, наши контакты с кониями и не нуждались в лузитанском посредничестве. Как-никак, тоже бывшие тартессии, как и турдетаны, да и самих турдетан среди них немало – практически свои. Не любящие римский порядок, но и от лузитанского беспредела изрядно уже подуставшие. То-то удивятся их тайные гонцы, прибывшие донести о попытке лузитан подкупить их, когда Фабриций, посмеявшись, даст им ещё столько же и от себя – с указанием ВЗЯТЬ деньги у лузитан и ИСПОЛНИТЬ то, о чём они просят! Три бутафорских «потёмкинских» деревни уже строятся – ещё на нашей формально территории, но уже за пределами укреплений нашего «лимеса» – специально для разграбления и сожжения в ходе заказанной нами показушной демонстрации.
– Сколько на это нужно? – деловито спросил мой непосредственный.
– Понадобится примерно тысяча конных, – прикинул племянник Ликута. – Надо по три шекеля каждому – один шекель вперёд в качестве задатка и два на окончательный расчёт. Ну и самим вождям кониев надо дать примерно по сотне – трёх с половиной тысяч будет достаточно.
Скорее всего, он нас слегка нагрёбывал – и с рядовыми кониями наверняка за два шекеля договорятся, и с вождями по полусотне сторгуются, и людей наймут на пару сотен меньше, так что и в собственные карманы они с дядей нехилый куш положат, и это мы с непосредственным начальством предполагали исходно, но – хрен с ними, пусть тоже подкармливаются от наших щедрот. Тем лояльнее потом отнесутся к нашим сюрпризам…
– Я даю вам пять тысяч, – решил Фабриций. – Полторы тысячи вашим семьям и вашим местным друзьям с их семьями на дорогу. Когда всё это начнётся, все они должны, не мешкая, собрать свои пожитки и отбыть на ваши земли в низовьях Тага. Южнее может стать жарко, и не хотелось бы, чтобы ваши при этом пострадали…
– Я понял тебя, досточтимый, – ответил лузитанин. – Мой дядя всё сделает так, как нужно.
Понял-то он, конечно, далеко не всё. Наверняка решил, что речь идёт просто о широкомасштабных ответных набегах для грабежа, добычи рабов и для устрашения. Ну и пущай – вот не хрен Ликуту лишнее знать. Обещана ему помощь в создании собственного царства в долине Тага? Ну так слово Тарквиниев свято, и это уже воплощается в жизнь. А земель южнее ему никто не обещал, и не его дело, что на них будет твориться…
Получивший деньги лузитан откланялся, Миликон велел дружиннику у входа пригласить всех собравшихся на совет вождей, и мы приступили к собственно военному совету, ради которого и собрались в Дахау. И не в самом городке, не во дворце вождя, а в военном лагере, в большой штабной палатке, что и должно было символизировать чисто военно-походный характер мероприятия. Как будущий царёк, Миликон уже заранее начал приучать подвластных вождей к повиновению и к придворному этикету, и во дворце это соблюдалось строго, но на войне не до церемоний, там вообще товарищество требуется реальное, а
