Ознакомительная версия. Доступно 92 страниц из 460
Такое сравнение облегчает пессимистичный выбор при оценке слабых показателей развития Индии во всех областях жизни. При этом следует отметить секторы, где наблюдался значительный и производящий положительное впечатление рост. Но такого рода достижения омрачаются тем фактом, что по экономическому развитию Индия отставала от остальных государств Азии и оно едва поспевало за приростом народонаселения; большинство индийцев по-прежнему влачило такое же нищенское существование, как и те, кто когда-то радовался обретению государственной независимости в 1947 году.
Можно с полным основанием утверждать, что сохранение единства народа Индии вообще было уже огромным достижением с учетом многонационального характера ее государства и потенциального действия центробежных сил в нем. Так или иначе, сохранился демократический порядок избирательной системы, пусть даже не совсем равноправной, и мирная смена правительств в Индии происходила в результате волеизъявления народа на всеобщих выборах. Здесь следует признать большое достижение. Все-таки исполнение демократических процедур в Индии выглядит не совсем последовательным после 1975 года, когда премьер-министр Индира Ганди объявила чрезвычайное положение и ввела прямое президентское правление наподобие тому, что существовало во времена английских наместников (ее политику поддержала одна из двух индийских коммунистических партий). После такого рецидива диктатуры она в 1977 году потерпела поражение на выборах, а на следующий год ее в судебном порядке отстранили от занимаемой должности и исключили из состава парламента, в чем можно разглядеть здоровый симптом индийской конституционной формы правления. Но на противоположной чаше весов находились периодически повторявшиеся обращения к использованию власти президента ради приостановления полномочий обычного конституционного правительства в определенных областях, а также поток сообщений о жестокости полиции и сил безопасности, применявшейся к неугомонным национальным меньшинствам.
Зловещим признаком реакции на угрозы раскола стало появление в 1971 году в индийской политике ортодоксальной и крайне консервативной индуистской партии как первого потенциального соперника Партии индийского конгресса, и ей на три года досталась власть в стране. Свою гегемонию Партия конгресса, тем не менее сохранила. Спустя 40 лет после обретения Индией независимости Партия конгресса все больше приобретала вид не политической партии европейского образца, а коалиции заинтересованных групп всей Индии, представленных знаменитостями и надзирателями опеки. Тем самым даже под руководством Джавахарлала Неру с его всем известным социалистическим уклоном и краснобайством она приобрела откровенно консервативное свойство. После ухода британцев активисты Партии конгресса никогда не занимались переменами, а скорее приспосабливали их к реальной действительности.
Такого рода консерватизм служил своеобразным символом династической природы индийского правительства. Джавахарлала Неру на посту премьер-министра сменила его дочь Индира Ганди (начавшая свою карьеру с опровержения его заветов, проигнорировав его требование во время похорон воздержаться от всех положенных религиозных церемоний), а за ней к власти пришел ее сын Раджив Ганди. Когда он погиб от руки наемного убийцы (в тот момент уже находился не у дел), у руководителей Партии конгресса тут же сработал практически непроизвольный рефлекс, и они приняли решение убедить его вдову принять на себя бремя руководства страной. В 1980-х годах, однако, возникли признаки того, что династический порядок передачи власти в стране больше себя не оправдывает. Сикхский сепаратизм обратил на себя пристальное внимание мирового сообщества в 1984 году после удавшегося покушения на Индиру Ганди (в то время снова оказавшуюся в кресле премьер-министра), совершенного после того, как индийская армия осуществила нападение на главную святыню сикхской веры в Амритсаре. В последующие семь лет предстояло погибнуть десяти с лишним тысячам воинственных сикхских активистов, случайных жертв и сотрудников службы внутренней безопасности. В конце того десятилетия опять начались вооруженные стычки с пакистанцами на границе Кашмира.
В 1990 году пришлось официально признать гибель 890 человек в результате индуистско-мусульманских беспорядков, считавшихся самыми массовыми с 1947 года.
В очередной раз сложно не возвратиться к банальному воспоминанию о том, что вес прошлого очень тяжело отражался на судьбе Индии, что не появилось никакой активной силы, чтобы от него избавиться, и что современность прокладывала себе путь медленно и не везде одновременно. По мере ухода из памяти народа Индии порядков колониального прошлого всегда сохранялась вероятность восстановления индийской традиции. Символом служит то, что момент обретения независимости в 1947 году наступил в полночь, ведь британцы не обращались за советом к астрологам, чтобы узнать у них благоприятный день, и поэтому для рождения новой страны выбрали момент окончания одного дня и начала другого: тем самым утвердились индийские обычаи, сохранившие свое влияние на протяжении последующих 40 лет. В результате произошло определение сообщества, управлять которым теперь предстояло во многом на условиях индуизма.
К 1980 году последний чиновник индийской государственной службы, поступивший на нее при британцах, уже находился на пенсии. Индия все еще существовала в условиях сознательного несоответствия между унаследованной западной политической системой и обществом, которому ее навязали. При всех великих достижениях многих индийских руководителей, преданных своей нации мужчин и женщин, укоренившееся в обществе прошлое со всеми его атрибутами в виде отживших свое привилегий, несправедливости и неравенства все еще стояло на пути движения Индии вперед. Возможно, те, кто верил в светлое будущее своей родины в 1947 году, просто не представляли, насколько трудно и болезненно будет проводить коренные изменения.
Власти соседнего с Индией Пакистана сознательно обратились к исламской традиции (или, по крайней мере, к современному ее воплощению) и в скором времени оказались в русле движения обновления, наблюдавшегося практически во всем мусульманском мире. Не в первый раз западным политикам пришлось напоминать о том, что ислам силен на землях, простирающихся от Марокко на западе до Китая на востоке. В Индонезии, как самой большой стране Юго-Восточной Азии, Пакистане, Малайзии и Бангладеш проживает без малого половина мусульман всего мира. Кроме этих стран и земель арабской культуры, в Советском Союзе и Нигерии (самой густонаселенной африканской стране) тоже насчитывалось большое количество граждан, исповедующих ислам (еще в 1906 году царское правительство России встревожила революция в Иране из-за ее возможного будоражащего воздействия на собственные мусульманские народы Российской империи). Но на появление нового восприятия исламского мира потребовалось некоторое время. В середине 1970-х годов весь мир казался одержимым арабскими странами Ближнего Востока, а когда дело касалось ислама в целом, на ум приходили богатые нефтью государства, относившиеся к ним.
Даже такое ущербное восприятие исламского мира на протяжении долгого времени затуманивалось и запутывалось холодной войной. Очертания тогдашнего конфликта иногда облекали в старинные формы;
кое-кому из европейских сторонних наблюдателей стародавнее желание русских правителей установить свое влияние в исламском мире представлялось направлением советской политики, теперь казавшимся ближе к достижению, чем когда-либо в прошлом. Советский Союз к 1970 году обладал военно-морским присутствием мирового масштаба и теснил в этом отношении США, утвердившись даже в Индийском океане. После вывода британских войск из Адена в 1967 году базу там с согласия правительства Южного Йемена стали использовать в интересах Военно-морского флота СССР. Экспансия Советского Союза происходила в то время, когда американцев преследовали стратегические неудачи. Приход холодной войны на Африканский Рог и в бывшие португальские колонии добавил значимости событиям, имевшим место дальше на севере.
Ознакомительная версия. Доступно 92 страниц из 460
