— Не причиняйте им серьезного вреда, — выдохнула она.
Минерва презрительно посмотрела на Грегори.
— Часовой — просто блеск! Сторожит во сне, — насмешливо проговорила она и, оглянувшись назад, кивнула Джори.
Разбойники начали неслышно подбираться к братьям. Взлетели дубины — и резко застыли.
Не отскочили, как от невидимого щита, а остановились неожиданно и словно застряли в смоле.
Минерва и Джори дергали свое оружие, но ничего не могли с ним сделать. Тянули сильнее, но дубины не поддавались. Наконец, раздраженные до предела, они одновременно оставили дубины в покое и взялись за мечи.
— Нет! — вскрикнула Ртуть, но слишком поздно — они уже успели ими взмахнуть и удар стал неминуемым… И тоже застряли, еще прочнее дубин. Словно бы не в смоле, а в твердом дереве. И никак не вытаскивались. Минерва и Джори тянули изо всех сил за рукояти, но мечи даже и не думали поддаваться.
Разбойники в суеверном страхе переглядывались между собой, но свое оружие все-таки подняли…
— Осторожней! — попросила Ртуть. В этот момент Грегори вышел из состояния транса.
— Не беспокойся, девушка. Они не смогут причинить нам вред.
Разбойники поражение замолкли, даже Минерва и Джори застыли.
— Ты все это время знал о них? — от удивления и страха Ртуть перестала говорить шепотом.
— Да, в общем и не стоило меня из-за этого отрывать от мыслей. Но твоя боль заставила отвлечься.
— Моя боль? Что ты знаешь о моей боли? — воскликнула Ртуть, радуясь возможности вылить свое негодование. — И почему ты так уверен, что я девушка?
— Это совершенно очевидно, — невозмутимо ответил Грегори.
— По каким же таким признакам?
Грегори пожал плечами.
— Их слишком много, чтобы перечислять. Я отмечаю их бессознательно. Подобное тянется к подобному. Надо самому быть девственником, чтобы это понять. Ты что-то еще хочешь узнать?
Она смотрела на него, лишившись дара речи. Все остальные разбойники, мужчины и женщины, тоже.
Им никогда не доводилось слышать, чтобы мужчина открыто и добровольно признавался, что он девственник — конечно, если он не священник.
— Возвращайтесь в свой лагерь, — обратился Грегори к разбойникам. — Вы не пройдете, потому что я не усну. А пока я бодрствую, ваше оружие бесполезно. Мне не хотелось бы, чтобы вы бесцельно провели время и потеряли возможность отдохнуть.
Он так чертовски вежлив! Так любезен и мягок!
— Мы не уйдем без предводительницы, — возразила Минерва.
Грегори повернулся и очень внимательно посмотрел на Ртуть.
По ее коже пробежали мурашки. В его взгляде не было восхищения, к которому она привыкла, не было даже интереса, — похоже он просто оглядел ее, оценивая состояние, в котором она находится.
— Она не закована в цепи и не сидит в клетке, — сказал Грегори, потом обратился к Ртути:
— Что тебя держит?
— Мое слово!
Грегори с минуту смотрел ей в глаза — своим взглядом, устремленным куда-то за нее. Потом кивнул.
— Тогда ты связана гораздо прочнее любых кандалов.
— Поэтому я ничего не могу сделать.
— Мы все равно ее уведем! — стояла на своем Минерва.
Грегори внимательно обдумал ее слова и покачал головой.
— Джеффри этого не хочет.
— Да неужели? — гневно и громко спросила Минерва. Не обращая внимания на отчаянные знаки Ртути, она подошла, собираясь схватить ее за пояс и поднять…
Ртуть не шевельнулась.
Джори увидел это, подбежал и стал помогать Минерве. Вокруг образовалась толпа из желающих помочь. Ртуть прикусила губу, чтобы не заорать от боли.
Грегори услышал ее мысленный крик и тихо, но внятно, так, что все отчетливо его услышали, попросил:
— Перестаньте. Вы делаете ей больно.
Они выпустили Ртуть, словно она превратилась в текущую лаву, и отступили.
— Пусти ее! — разбушевалась Минерва.
— Нет, — просто ответил Грегори.
Взбесившаяся Минерва развернулась, выхватила у разбойника, стоящего рядом, боевой топор и обрушила его на голову Грегори. Точнее, попыталась…
— Нет! — в ужасе закричала Ртуть.
— Конечно, нет, — согласился с ней Грегори, глядя на тяжелый топор, который повис в воздухе совсем близко от его лица.
Минерва, побагровев и отчаянно бранясь, пыталась дотянуться.
— Мы вернулись к тому, с чего начали, — подвел итог Грегори. — Это бессмысленно. Уходите.
— Бессмысленно?! — крикнула ему Ртуть. — Сколько человек потребуется, чтобы победить тебя? Сотня? Тысяча?
— Слишком много, — послышался голос Джеффри. — Они же не смогут все сразу напасть на него, а я буду рубить их сзади Ртуть повернулась. Джеффри, улыбаясь, опирался на локоть.
Он даже не стал выбираться из-под одеяла. Он просто даже не счел их достойными того, чтобы взять в руки меч!
— Это нечестно, ни в ком из вас нет справедливости! — ярилась Ртуть. — Нет ни справедливости, ни равенства в борьбе с Гэллоугласами! Если бы даже я могла встретиться с тобой один на один, тут же появились бы остальные и одолели меня! Это нечестно и несправедливо, с твоим волшебством, подслушиванием мыслей и искусным владением мечом! Гэллоугласа не победить, потому что судьба наделила его способностями, которых нет у других! Никто не может сражаться с одним из вас, все остальные моментально встревают!
— Истинная правда, — спокойно подтвердил Грегори. — Нас шестеро, и мы всегда превзойдем вас.
Ртуть развернулась, заметалась в ярости, но лицо Грегори оставалось спокойным и серьезным: если он и издевался над нею, то не сознавая этого.
— Он никогда не пытается обидеть, — заметил Джеффри, — и не хвастает.
Ртуть с дрожью отвращения отвернулась от Грегори.
— Он не человек!
— Это не правда! — Джеффри неожиданно вскочил, сжимая кулаки. — Он хороший человек, один из лучших, и он не сделал тебе ничего плохого. Только помешал причинить мне вред. А ты обидела его, самого мягкого, самого замечательного из всех юношей!
Ртуть смотрела на него, удивленная обрушившимся на нее гневом. Потом перевела взгляд на Грегори и увидела на его лице выражение боли. На ее глазах он скрыл это выражение, лицо его разгладилось, и она уже не была уверена в том, что видела.
Минерва, Джори и остальные разбойники смотрели на них в изумлении.
— Это ты не права перед ним! — продолжал Джеффри.
Ртуть узнала этот тон и это выражение: старший брат защищал младшего! Точно так же, как Линдер и Мартин защищали ее, так же, как она сама защищала Джори и Нан. Неожиданно раскаиваясь, она снова повернулась к Грегори — и увидела в нем не бессердечное непроницаемое чудище, а только младшего брата Джеффри. Сердце ее смягчилось и переполнилось сочувствием.
