Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Неширокая речка — метров двадцать пять от силы — была покрыта льдом, поверх которого текла вода. Лед местами вздулся. Противоположный крутой берег речки уже местами зазеленел. За ним, на склоне невысокого холма, начинался густой лес. С этого места просматривалась заречная часть деревни, но перейти реку сейчас было невозможно.
Покрутившись у речки, мы побежали к сенным сараям. На южной стороне у стен сараев уже проросла крапива. В одном из гулких сараев сена почти не было, но мы спугнули там двух куриц, которые, недовольно квохча, побежали во двор. Ванька пошел в дальний угол, из которого выскочили курицы.
— Вовка, поди сюда! Здесь гнезда.
Я подбежал — и увидел два гнезда, друг рядом с другом. В них лежало по нескольку яиц. Ванька снял фуражку и сложил в нее все яйца, которые были еще теплыми.
— Это беглые курицы. Отнесем яйца домой, сказал он.
— А может, курицы соседские? — предположил я.
— Ну пойдем, спросим соседей.
Мы бежали домой, радуясь, что придем не с пустыми руками.
Мать выспросила нас о яйцах и пошла к соседям, а мы за ней следом. Сосед был во дворе. Он вынул внутренние окна и обвязывал их мешковиной, прокладывая соломой.
— Не рано ли окна вынул, Николай Иванович? — спросила мать.
— Нет, не рано. Весна в этом году ранняя. Вон уж скворцы прилетели, да и муха пошла. Морозов больше не будет.
Заслышав разговор, из дому вышла соседка с двумя детьми: мальчиком лет десяти и девочкой моих лет.
— А, соседи!
— Еще раз спасибо, Прасковья Тимофеевна да Николай Иванович, за подарки!
— Да зовите меня просто Паша, — сказала соседка.
— А с меня и Николая хватит! — подхватил сосед. — А это наши детки — Надя и Коля. А вас-то как зовут, герои? — обратился он к нам.
— Ваня, — ответил Ванька. — А это Вова.
— Вот и хорошо! А вы нас зовите дядя Коля и тетя Паша. Договорились?
— Хорошо! — сказали мы в один голос.
— Мы к вам вот по какому делу, — сказала мать. — Ребятишки нашли в сенном сарае у конного двора два куриных гнезда с яйцами. Так я подумала, не ваши ли курицы в бега подались.
— Нет, у нас все куры на месте. Мы их еще не выпускали, пока так грязно. Это могут быть чьи угодно, — сказала тетя Паша. — Яйца-то возьмите себе, покуда куры не начали их высиживать. Вот вам и будут яйца на Пасху. Ведь Пасха-то на будущей неделе.
— И то правда! — ответила мать. — Мы с этим переездом счет дням потеряли. Так мы ждем вас к ужину.
Попрощавшись, мы направились домой, и здесь мать вспомнила о крапиве. Она сказала, чтоб мы взяли серп, мешок и вырезали всю крапиву. Если ее хватит, то мать сделает крапивный суп. Хотя я не помнил, чтобы когда-то ел крапивный суп, мы с радостью побежали обратно на конный двор, где лошади от голода грызли жерди ограды.
Обегав всё вокруг сараев и коровника и срезав там всю крапиву, которую нашли, мы отправились по тропинке между речкой и огородами — и там тоже нашли крапиву. Эта тропинка вывела нас к кузнице на высоком берегу речки. Она была закрыта. От кузницы вышли на дорогу, которая шла по переулку между огородами к реке и дальше вверх на заречную сторону. Видимо, здесь был брод.
Обойдя по переулку огород соседей, мы вышли обратно на главную улицу. Здесь стоял большой дом с двумя огромными деревьями, которых ни я, ни Ванька не знали. Отсюда и дальше дома стояли по обе стороны улицы. Нам очень хотелось пойти в ту сторону — посмотреть на остальную часть деревни, но нужно было отнести домой крапиву.
К закату солнца подошли соседи. Дядя Коля принес с собой крынку браги.
— На пробу бражку принес. К Пасхе готовим, но, по-моему, уже пить можно.
— Да мы не ахти какие выпивохи, — сказал отец. — Хотя попробовать не грех.
Все поместились за наш большой стол. Меня и Надю посадили рядом на короткой стороне стола, на табуретках, потому что они были выше скамеек. Остальные расселись вперемежку. Мне очень понравилась Надя, хотя и не помню, о чем мы говорили. Она была старше меня почти на год.
Мать поставила на стол соленую капусту и огурцы на закуску, налила мужчинам по полстакана водки, а себе и тете Паше по стакану браги. Нам же выдали по куску оставшегося соседского хлеба. Взрослые выпили и закусили капустой.
— Какая же у вас хорошая капуста! — сказала тетя Паша. — С чем это вы солили?
— Да это всё последнее с огорода. Здесь и морковка, и немножко брюквы, укроп да чеснок.
После закуски принялись за суп. Тарелок всем не хватило, поэтому мне и Наде налили в кружки. Все ели и нахваливали необычный суп.
— Что-то не пойму, что за зелень в супе, — сказал дядя Коля. — И откуда вы зелень сейчас взяли?
— Ребятишки пошли и крапивы нарезали. Крапива пошла на солнцепеке.
— Крапива? Разве крапиву едят? — спросил дядя Коля.
— Едим же мы и хвалим, — сказал отец. — Раньше-то купцы какие деньги платили за суп из молодой крапивы! У нас в Барнауле во всех трактирах весной крапивный суп подавали, а некоторые так и летом свежую выращивали.
— Вот тебе и на! — сказал дядя Коля. — А мы только ругаем крапиву. Будем знать!
Взрослые выпили еще за хозяйку и ее суп. Мне суп тоже понравился. Скорее всего, в этом была заслуга мяса. Я никогда не ел конского мяса, только конскую колбасу один раз, когда отец делал ставни для каких-то шорцев в Калтане. Они дали ему в придачу к деньгам домашней конской колбасы.
Картофельная запеканка еще больше воодушевила всю нашу компанию. Такого ужина я сроду не ел. Пока зажигали лампы, дядя Коля сбегал домой и принес еще браги.
— Да хватило уж и той, — заметил отец.
— Выпьем еще, Васильич, да покалякаем! — откликнулся дядя Коля. — Не каждый день новые соседи приезжают.
После ужина все дети, кроме меня, улеглись на полу играть в спички. Я же остался за столом — послушать разговор взрослых. Мне всегда нравилось слушать разговоры взрослых. Отец и мать к этому привыкли и не обращали на меня внимания.
В этот вечер я узнал много нового. Разговор зашел о войне, и оказалось, что дядя Коля и отец были в одной дивизии на Волховском фронте. Они вспоминали разных людей и бои. Как оказалось, они и ранены были почти в одно и то же время. Дядя Коля был ранен в бедро, поэтому он хромал. Мой отец был тоже тяжело ранен, к тому же пролежал несколько часов на морозе и отморозил пальцы на правой ноге. Их сразу ампутировали в полевом госпитале, а вот сквозное ранение в грудь потребовало более серьезного лечения, и его едва живым повезли из госпиталя в госпиталь до самой Караганды, где он пролежал полгода. Оказалось, что прострелено легкое. До этого у него было еще три ранения — под Москвой и Сталинградом, — поэтому в Караганде его признали негодным для строевой службы, дали инвалидность второй группы, но из армии почему-то не списали. Узнав, что он в молодости окончил курсы счетоводов, его отправили в Ленинград, который к тому времени освободили, в военный госпиталь — долечиваться и одновременно работать счетоводом. Отец рассказывал о трудной жизни в Ленинграде после снятия блокады. Ему предлагали остаться и выписать туда семью, но Ленинград был не для него. Ему хотелось обратно в Сибирь.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
