Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
И вот она появилась — его мать, все такая же прекрасная. Она улыбалась ему, называла по имени.
— Ты не можешь с ним сразиться. Тебе не сбежать от него. Ты должен выплеснуть свой свет.
Голос затих, мордочка матери исчезла.
Мати открыл глаза. Мифос стоял на расстоянии хвоста от него, не больше. Мати заглянул в его злобные желтые глаза, даже не моргнув. В их черной середине он увидел другую фигуру, кота позади тени, Сюзерена, ждавшего вести о гибели Мати.
Мати заговорил как будто сам с собой, это был невнятный шепот…
— Пролей свет в свой самый темный час, просто скажи себе… Себе? Или своему «я»? Моему «я»?..
Кошки подобрались ближе, в отчаянии наблюдая за Мати. Только Джесс держалась позади, она нахмурилась, пытаясь понять то, что рассказывал ее старик, сложить все воедино…
— Я — Мати, — заговорил маленький темно-рыжий котик.
Ничего не произошло.
Мати вспомнил Те Бубас из полусна. О чем она его спрашивала? «А кто ты?» Он тогда тоже сказал: «Я — Мати», и первая кошка как будто была разочарована.
— Это как-то связано с тем, откуда ты пришел! — закричала Джесс. — Как-то связано с Нубией или с двумя котятами первой кошки! Когда-то давно случилась битва, огромная битва… думаю, ты, может быть…
Она умолкла. Мифос изогнул шею и уставился на нее. И под его взглядом Джесс сжалась от ужаса, не в силах произнести еще хоть слово.
Мифос с победоносным видом снова повернулся к Мати.
Тот стремительно оглянулся на Джесс, на других кошек. «Слишком поздно, — подумал он. — Мифос меня поймал… я проиграл». Он почувствовал себя невероятно усталым, как будто слабость и боль проникли в его кости. Ни гнева, ни даже страха — просто невыносимая тоска. Мати опустил голову и закрыл глаза…
И как только его глаза закрылись, он увидел Те Бубас, кормящую двух котят: у одного была пятнистая спинка, у второго — темно-красная шкурка, как у самого Мати. Он увидел на мгновение битву столь огромную, что она не вмещалась в воображение, — битву между двумя племенами, и кошки дрались друг с другом, и их кровь впитывалась в песок пустыни. И наконец он увидел свою мать — она встала, чтобы заговорить перед собравшимися кошками. Бесчисленные красновато-коричневые сидели перед ней, зажмурив глаза, выражая ей полное доверие.
Просто обратись к своему «я».
«Мое „я“», — подумал Мати.
И открыл глаза. Мифос уже стоял так близко, что его вонь была почти нестерпимой.
Мифос засмеялся.
— Но останешься ли ты Мати в смерти? — спросил он.
И присел на задние лапы, готовясь прыгнуть. Громкое шипение вырвалось между его острыми зубами, красными от крови уже павших кошек.
— Да, только мое время еще не пришло. Я — Мати, сын последней королевы абиссинских Тигровых…
Красная улыбка погасла. Глаза Мифоса расширились.
И внутри этих глаз прозвучала бессловесная команда далекого Сюзерена:
— Отведи взгляд, Мифос! Отвернись, закрой глаза!
Мати тоже это услышал, хотя все кошки на мощеной рыночной площади услыхали только низкое завывание ветра.
— Мифос! — приказывал Сюзерен. — Отвернись! Закрой глаза!
Но Мифос не мог закрыть глаза. Еще несколько мгновений назад он мог убить Тигрового кота. Но теперь не в силах был просто отвернуться…
— Помоги мне, Повелитель! — завизжал он сквозь полусон. — Повелитель? Повелитель!
Крик Мифоса пронесся через Фьяней, но его хозяин не ответил. Сюзерен исчез.
А с Мати что-то происходило. Жар в его лапах усилился, усы ощетинились, и вокруг себя он слышал голоса духов: они повторяли его имя, заглушая крики Мифоса.
Взгляд Мати не отрывался от морды Мифоса.
— Я — последний король, наследник древнего трона Тигровых. Я защитник третьей опоры, духа, второго «я» каждой кошки, проходящей через Фьяней по дороге между снами. Я — наследник королевы духа Те Бубас, первой в нашем роду. Потому что у Те Бубас было две дочери, а не одна:
Са и Тигровая, и дух Тигровой продолжает жить во мне!
Светились ли глаза Мати? Чувствовал он себя так, словно их наполнил огонь.
Наконец-то, наконец-то я знаю, кто я! Наконец-то я обрел способность рассуждать! Я — Тигровый кот!
Свет, ярче любого пламени, полыхнул во взгляде Мати, устремленном на Мифоса. Слуга Са жалобно мяукнул и откинул назад голову, как будто его ударили. В золотом свете он превратился сначала в сгусток тьмы, затем в горстку серой пыли. Потом в ничто.
Не прошло и секунды, как место, где стоял Мифос, опустело. Зато между булыжниками выскочил крошечный росток. На ростке появился бутон, он раскрылся и появился прекрасный золотистый цветок. Распустился на одно мгновение и тоже исчез.
А мир изменился. Джесс и все кошки ощутили это. И кошки, мирно спавшие в своих корзинках или бродившие по садам, тоже это почувствовали. Теплому беззвучному сиянию, жившему в них, ничто более не грозило.
Мати улыбнулся.
— Седиция… — тихо произнес он, измученный, но переполненный внезапно пришедшей радостью.
На востоке забрезжил рассвет, мягким янтарным светом коснулся рыночной площади. Джесс, Канксы и кошки Крессиды собрались вокруг маленького красновато-коричневого котика. И все по очереди становились перед королем Тигровых и закрывали глаза.
Мати первым замурлыкал, и это был тихий звук в огромном мире, чуть слышный, затерявшийся в шуме утреннего ветерка. Через несколько мгновений к нему присоединила свой голос Джесс. Потом низко замурлыкали Пангур и Воробей, не открывая глаз. И вскоре уже все кошки мурлыкали в этом таинственном хоре, их голоса, низкие и высокие, громкие и мягкие, наполнили раннее утро. И как будто весь мир задрожал от их голосов. Выше и ниже, громко и мягко… как постоянный и бесконечный шум моря.
Эпилог
— Сегодня мы празднуем! — провозгласил Пангур, обращаясь к Канксам и кошкам Крессиды.
Все они собрались в парке. Больше они его не боялись. Пангур стоял на пеньке, прочие кошки окружили его. На цветочных клумбах уже появились первые одуванчики и паслен, на деревьях распускались почки, в воздухе бродили роскошные ароматы весны.
— Сегодняшний день — это день объединения двух великих сообществ, Канксов и кошек Крессиды. Когда полная луна начнет шествие по небу к своей высшей точке, я приглашаю всех Канксов присоединиться к нам у шлюза Крессида. Мы найдем для всех вас жилище в катакомбах.
Кошки приветствовали Пангура и друг друга, радуясь новообретенной дружбе. Вожак немного понаблюдал за ними, взмахивая хвостом. На его ушах засохли капельки крови, и еще он немножко прихрамывал. Но в глазах Мати, стоявшего в отдалении, Пангур выглядел вожаком от носа до кончика хвоста. Переживания последних недель и потеря брата изменили Пангура. В его глазах появилась уверенность, в походке — сила. От него исходил запах власти.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
