— Почему? — Таня переключает скорость и чуть касается моих пальцев своими. Как и её, меня потряхивает от нетерпения. И я рад, что могу отвлечься на разговор:
— Потому что их энергетические каналы закрыты. Например, Анахата — сердечная чакра, отвечающая за способность дарить и принимать любовь.
— И что же это означает? Человечество разучилось любить?
— А разве нет? Разве не безразличие стало нормой человеческих отношений? Под соусом великой любви подают все, что угодно… Лужу выдают за океан, легкий сквозняк — за бурю… У этого явления на самом деле множество причин. Мы не умеем любить, потому что не чувствовали любви в детстве, мы привыкли лишь получать и ничего не давать взамен, а теперь удивляемся, почему чувства утратили ценность. Анахата ведь отвечает не только за любовь между мужчиной и женщиной. Ее функция — любовь во всех ее проявлениях: к детям, друзьям, самой жизни… Это чистая любовь, не имеющая никаких условностей. Зачастую заболевания сердца — это случаи наглухо закрытой Анахаты, когда наша человеческая сущность требует любить и быть любимым, а получить любовь не удается, ведь её так мало вокруг…
Таня молчит и все сильнее стискивает в ладошке мою руку. Слышу, как шевелятся мысли в ее голове, и как кипят ее чувства.
Заболевания сердца нам не грозят.
— Иногда я думаю, чем заслужила такое счастье…
— О, начинается… — я обреченно запрокидываю голову вверх. Мой голый затылок скользит по прохладной коже подголовника.
— Ну, извини, — в голосе Тани слышу улыбку, — это ведь очевидно, что без тебя ничего бы не было.
— Как и без тебя. Ты сама меня нашла. Забыла?
— А ты пришел в мои сны, когда был так нужен.
— Все сны сплетены из одной паутины…
Машина останавливается. Таня глушит мотор и, повернувшись ко мне, шепчет:
— Мои сны так точно… Давай воплотим их в жизнь?
Сглатываю, заставляя сердце замедлить бег. Беру Таню за руку. Ступеньки, замок, распахиваю перед ней дверь и мягко подталкиваю к спальне. Улыбаюсь, ощущая ее удивление и восторг.
— О Боже, Степан, как красиво!
Признаться, я намучался, украшая нашу спальню. Передо мной стояла нелегкая задача — скрыть все прямые линии и углы драпировками и цветами, аромат которых теперь витал в воздухе.
— И свечи… — голос Тани предательски дрогнул. Девочка… Моя недолюбленная девочка.
— Свечи намного лучше электричества. Ток имеет частоту, не сопоставимую с изменениями, происходящими в теле при эротическом возбуждении.
— А зеркала? Здесь столько зеркал…
— А зеркала тебе помогут раскрепоститься и раскрыть свой эротический потенциал.
— Но… Степа… А как же ты?
— А я и так бесстыжий, — улыбаюсь во весь рот, перечеркивая улыбкой все сомнения Тани и все её тревоги.
— Ты невозможный, — вздыхает она, обнимая меня руками.
— Погоди… В кухне я приготовил кое-что из еды… Нужно принести, и выкупаться.
— Мы же только из душа?
— Не спорь…
Моемся быстро, по очереди. И возвращаемся в спальню.
Это так важно — угадывать без слов желания любимого человека. Но я незряч. Мне не по силам расшифровать её, заключенные во взглядах и жестах, посылы… Я разговариваю с Таней совсем на другом языке. На языке её легких вдохов.
Подхожу к любимой вплотную. Легонько касаюсь возбужденных сосков, наслаждаясь тем, как замирает ее дыхание. Тяну вверх тонкую футболку, поддевая пальцами, приспускаю трусы, поглаживаю гладко выбритый лобок. Знаю, что в Тане, как и в большинстве женщин, живет подсознательная тяга к эксгибиционизму. Ей бы понравилось, если бы я мог ее увидеть. Моя слепота лишила нас этого, но я кое-что придумал. Разворачиваю ее спиной к себе, так, чтобы она видела свое отражение в зеркале, и прошу:
— Расскажи, что ты видишь.
Она медлит, вдыхая часто-часто, как пойманная охотником лань.
— Я не понимаю…
— Расскажи, что ты видишь. Опиши мне себя. От кончиков волос и дальше… вниз по телу.
Некоторое время она молчит. Я слышу лишь звуки ее дыхания. Частого и поверхностного. Чуть отхожу в сторону, так, чтобы мое отражение не сбивало любимую с толку.
— Ну… мои волосы немного влажные после душа. Из-за этого же они завились и теперь находятся в полнейшем беспорядке. Мои глаза… выглядят довольно дико. А губы жаждут твоих поцелуев.
Таня замолкает. В тишине комнаты отчетливо слышно, как она сглатывает, смачивая пересохшее горло, и чтобы как-то ее подбодрить, я говорю:
— Отлично, у тебя хорошо получается. Продолжай.
— На моей шее бешено бьется пульс, моя грудь напряжена в ожидании ласки. Соски потемнели и стали невыносимо чувствительными. — задыхающимся голосом выполняет мою просьбу любимая. Я снова подхожу к ней, обхватываю сзади руками пышную упругую грудь и чуть прижимаю пики сосков большими пальцами.
— Продолжай, — повторяю свою просьбу на ухо.
Таня с шумом выдыхает.
— Ладно… Живот… его сводит желанием. Даже кожа мелко-мелко подрагивает — так я тебя хочу.
— Здесь? — пальцы спускаются вниз, задевают скользкий горячий клитор. Таня захлебывается стоном:
— Даааа.
— Как это выглядит? — откидываю ее на себя и чуть развожу рукой ее ноги.
— Стёпа! Это… не слишком?
Смущенная… Ей еще столько всего предстоит понять.
— Нет. В Тантре нет места стыду. Между двумя половинками целого его просто не может быть. Тантра не отвергает плотскую, телесную сторону жизни и принимает человека со всеми его страстями, чувственными желаниями и потребностями. Так что ты видишь?
— Я… влажная, припухшая и невероятно открытая. Я очень тебя хочу… — Таня прячет лицо на моем плече, неестественно вывернув голову, но влажный жар ее йони говорит мне о том, что я все делаю правильно. Ее донельзя возбудила наша прелюдия.
— Не стесняйся, пожалуйста. Я просто хотел увидеть тебя сейчас.
— Я понимаю…
Поворачиваю Таню к себе. И впервые касаюсь губ. Она впускает в свой рот мой язык, посасывает, покусывает губы. Отстраняюсь ненадолго и прижимаюсь лбом к ее лбу:
— Сейчас я буду ласкать тебя по-особенному. Представь, что это место во рту напрямую соединено тонкой прозрачной трубкой с твоим возбужденным клитором. Почувствуй, как перетекает энергия.
Дождавшись ее понимающего кивка, вновь возвращаюсь к поцелую, толкаюсь языком, облизываю верхнюю пухлую губку, проникаю в рот и ласкаю нёбо. По венам разливается жидкий огонь. Мои руки путешествуют по телу любимой, поглаживают и пощипывают соски, прижимаются к колотящемуся пульсу и по спине опускаются к бедрам.
