Я покинул Царское Село со смешанными чувствами, не рассчитывая, что вернусь. Однако назавтра в полдень за мной снова приехал адъютант. Я был настроен крайне скептически. Но увидел, что царевич сидит в кровати прямо. Температуры не было. Он мог двигать бедром, почти не испытывая боли, и кровоизлияние на удивление быстро рассасывалось.
В лице Вишняковой читался наивный триумф.
– Это природная сила нашей русской земли, – сказала она. – У нас дома, в моей деревне, была бабушка Вланка. Она заговорит рану – и вылечит. Но он еще сильнее. Он святой…
Деревенко не видел Распутина. Но из разговора с Вишняковой я понял, что Распутин снова воздействовал посредством гипнотических пассов и внушения.
За несколько часов до моего прихода произошло еще нечто не совсем обычное. Алексей Николаевич пожаловался на легкую боль. Императрица позвонила великой княгине Стане по телефону, чтобы найти Распутина и вызвать его в Царское Село. Распутин сам оказался у аппарата и попросил соединить его с царевичем. Императрица дала трубку сыну, и Распутин сказал мальчику:
– Послушай, Алешенька, мальчик мой. У тебя что-то болит? Это ведь неправда. У тебя ничего не болит. Я тебе говорю, у тебя ничего не болит. Слышишь, твоя нога больше не болит. Ложись снова и засыпай…
После этого царевич заснул.
Разговор по телефону стал для меня новым доказательством гипнотической связи, установившейся между Распутиным и царевичем. Я нашел следующее объяснение для быстрого исчезновения проявлений болезни: температуру вызвала не инфекция, а сильное давление на брюшину. Благодаря расслаблению, которого Распутин добился внушением, это давление исчезло. Кровотечение, вероятно, прекратилось еще перед появлением Распутина. В результате полного расслабления пораженной области кровоизлияние быстро рассосалось. Я придерживался этого объяснения и позднее, хотя и не отрицал, что не могу объяснить всего.
В тот же вечер я был приглашен на консультацию к баронессе Розен. Поводом стало мнимое ущемление грыжи, но судя по всему, это был лишь предлог. Вскоре она откровенно спросила:
– Говорят, что Распутин при дворе чудесным образом вылечил царевича. Чем болеет малыш?..
Я отвечал:
– Вы ведь не ждете от меня ответа.
– Ну, говорят, что у него гемофилия и что Распутин спас его от смерти, к которой могла бы привести потеря крови, – сказала она. – Можете не отвечать – я знаю это и так… Но…
На ее лице вдруг появилась неприкрытая ненависть.
– Но, – повторила она, – то, что черногорки завладели этим крестьянином в подходящий момент, после того как он стал известен сначала в моем салоне, – это сознательное вероломство…
Я не ответил, и она сказала:
– Я могу предсказать, что будет дальше. Если у царевича гемофилия, он неизлечим, и пока он жив, приступы будут следовать один за другим. Ни один врач не сможет ему помочь, но если Распутину заговорами и молитвой удастся останавливать кровотечения снова и снова, тогда с сегодняшнего дня для императора и императрицы он станет незаменимым.
Она язвительно добавила:
– Они оба так измучились, чтобы родить этого слабого отпрыска, что пожертвуют всем, лишь бы сохранить ему жизнь. Распутин станет их богом. Представьте себе влияние, представьте себе власть, которую сможет получить наш святой крестьянин! И представьте себе могущество тех, кто держит этого крестьянина в руках и обеспечивает ему доступ к царской чете!..
Меня слишком занимало объяснение медицинских процессов, чтобы думать о политических интригах.
– Однако черногорки обманутся, – злорадствовала баронесса. – Григорий Распутин – крестьянин. Он необразован, у него больше инстинкта, чем разума. Но он достаточно хитер, чтобы самому воспользоваться своим влиянием. У него будет такая власть, что по сравнению с ним доктор Филипп и другие покажутся жалкими дилетантами… Вы еще вспомните мои слова…
С этим она отпустила меня, и больше я никогда ее не видел. Но зато у меня действительно была возможность задуматься над ее словами, и не раз. Все ее пророчества исполнились.
12
В течение пяти лет, до 1912 года, меня больше не приглашали в Царское Село. Но несмотря на это, из третьих уст и от пациентов, приближенных ко двору, я знал о событиях в жизни царевича достаточно, чтобы представить себе его дальнейшую судьбу. Если верить рассказам, Распутину – вопреки всем моим ожиданиям – все же удалось если не излечить гемофилию полностью, то по меньшей мере предотвращать критические ситуации, опасные для жизни мальчика, или справляться с ними. Из-за этого феномен Распутина не давал мне покоя.
Я использовал все мои связи, чтобы подробно узнать о прошлом сибирского «святого», о его жизни и характере. А когда в сентябре 1912 года меня совершенно неожиданно снова вызвали к постели больного царевича, я знал о Распутине, пожалуй, больше, чем большинство моих современников в Петербурге. Своими знаниями я по большей части обязан тому факту, что у одного из важных чинов тайной полиции, приближенного к царскосельскому двору, летом 1908 года из-за камней в почках началось воспаление, и спасла его операция в моей клинике.
Я узнал следующее. Григорий Ефимович Распутин родился в 1863 году в Сибири, в деревне Покровское Тобольской губернии. Таким образом, во время моей первой встречи с ним ему было уже сорок лет. У его отца, зарабатывавшего на жизнь извозом, было маленькое крестьянское хозяйство в Покровском.
Когда Григорий Распутин был юношей, через Покровское проходило много паломников, направлявшихся в знаменитые тогда монастыри – Знаменский в селе Абалак и Покровский в городке Верхотурье. Поскольку паломники часто нанимали ямщиком отца Распутина, то и останавливались на ночлег в его доме. Маленький Распутин узнавал о их странствиях, нередко слышал и о Палестине. Мальчик рос среди рассказов о Киевской лавре, о пещерах, в которых обитали святые, и о монастыре на горе Афон. По некоторым данным, Распутин уже в детстве обладал даром ясновидения. Говорили, будто двенадцатилетним мальчиком благодаря своему дару он разоблачил конокрада. Он не учился ни читать, ни писать и в пятнадцать лет убежал из дома. Очарованный рассказами паломников о их приключениях, он попытался пешком дойти до верхотурского монастыря, но по дороге был схвачен полицией и возвращен домой.
Поскольку он не работал, а только проповедовал, воспроизводя плохо усвоенные религиозные познания, его считали лентяем. К тому же религиозный фанатизм сочетался у него с безобразным пьянством. Он был неукротимого нрава и плясал камаринского с таким диким пылом, что увлекал всех зрителей. В девятнадцать лет он женился на девушке из соседней деревни, Прасковье Дубровиной, которая относилась к нему прямо-таки с собачьей преданностью, хотя его необузданность, а позднее и успех в болоте петербургского общества требовали от нее такого смирения, к какому не готова ни одна женщина. Распутин с женой переехал к родителям. Он по-прежнему не работал, а рыбачил, пил, плясал, гулял с другими женщинами и размышлял о прощении и преодолении «грехов», которым он отдавался столь диким образом.
