За рекой, за лесомСолнышко садится.Что-то мне, подружки,Дома не сидится.
Сладкая истома,Черемухи цвет,Усидишь ли домаВ восемнадцать лет?
Леся упоенно подпевала. Пение ей всегда помогало обрести покой. На этот раз одну и ту же песню пришлось пропеть неоднократно, пока не отпустило что-то внутри и не появилась уверенность, что разговор пройдет как надо.
Теперь она могла взять трубку и набрать заветный номер.
– Алло! Сашуль? Как ты? Что у тебя?
– Нормально все. А ты? Собралась? Что дети?
– Я вещи наши, самые необходимые, собрала. Чемоданы в прихожей стоят, не споткнись, как приедешь. Дети сегодня у Валеры.
– Это почему же? – с нескрываемым раздражением воскликнул Саша.
– Ну, они потом долго его не увидят. Почему нет?
– И завтра, перед полетом, ты их тоже там ночевать оставишь? – разбушевался Саша.
«Ах вот что нас беспокоит, – подумала Леся. – Как же! Придут их устранять со своего жизненного пути, а две жертвы отсутствуют. Безобразие какое».
Нет! Не послышалось ей. Все она поняла правильно.
А то все время от времени проклевывалась в голове мыслишка, что как-то не так она подслушанный разговор поняла, не то уловила сквозь Сашино пыхтенье, обманула сама себя и своих друзей, наломала дров с отказом от продажи квартиры, с заявлением о разводе.
Теперь четко осознала: ничего ей не показалось, не померещилось.
– Сашенька! Ну что ты! Конечно же, нет! Но им так хотелось сегодня к папе. Они так просили меня. Напоследок, а? Можно, Сашенька? Ну, скажи, что ты не сердишься, что ты разрешил. Ну, пожалуйста, миленький. А завтра все пройдет минута в минуту. Все будем вместе, на самолет не опоздаем, мы – дисциплинированные, ты же знаешь.
Леся издевательски разливалась соловьем, вымаливала разрешение. Но Саша все принял за чистую монету. Приучила она его к своей рабской собачьей покорности.
– Ну, ладно, чего там, ну, пусть уж побудут.
– Спасибо, Сашуль, что не сердишься.
– Как сделка завтра, все в порядке?
– Все в полном порядочке, Сашуль. С риелтором в последний раз сегодня созвонились, все подтвердили, завтра банк, передача документов.
– Ты бы с кем-то домой оттуда ехала, – посоветовал вдруг Саша, – а то такие деньжищи – стремно одной, мало ли что.
– Да-да. Я, знаешь, как раз уже договорилась. Только хотела тебе сказать, так удачно вышло: у одной моей пациентки, Кати, ты ее видел, муж – депутат. У него машина служебная, с мигалкой, и все такое. Я ей сказала, что у меня завтра сделка, и она прям твоими словами, твоими словами… И машину предложила прислать. Здорово, да?
– Это хорошо, – обрадовался Саша. – Правильно это.
– И еще хорошая новость: я даже не буду мебель на дачу вывозить, приедет сестра двоюродная, когда мы уже уедем, я ей ключи оставлю завтра запасные, она книги себе заберет, а вещи за это на грузовике за город вывезет.
– Что за сестра? Почему раньше не говорила? – не на шутку встревожился Саша.
– Как же не говорила! Ты что, Сашуль! Ты забыл? Я же тебе рассказывала про то, что опекуном у меня была тетя, помнишь? И что у тети были свои дети, поэтому она не могла все время быть при мне. Помнишь ведь? Ну вот – эта тетина дочь и есть моя двоюродная, даже, вернее, троюродная сестра. Мы с ними не общались после тетиной смерти. Времени все как-то не хватало. А тут она сама чего-то позвонила, ну, слово за слово, я ей и предложила…
– Да, про тетю говорила, вспомнил теперь. Ну, пусть, ладно. Тебе полегче со сборами.
– Вот, и я так подумала. А то я зашиваюсь совсем, понимаешь. Где силы потом взять? Хочется же на новое место в нормальном состоянии переехать, а не как выжатый лимон.
Леся и тут рассчитала фразу. Пусть слышит: она полна надежд на будущее. Она готовится.
Никакой двоюродно-троюродной сестры в природе не существовало. Хотелось бы, но, увы, не было. У тети имелись сыновья, много старше ее, Леси. Им теперь было далеко за сорок. Вернее даже сказать, к пятидесяти. Жили они своими семьями и про одинокую дальнюю родственницу не помнили, скорее всего. Была бы сестра, дружили бы, Леся не сомневалась. С женщинами ей как-то легче отношения поддерживать, она бы сама и звонила, и в гости бы звала. А так – нет. Заглохло родство. Но выплыла, когда потребовалось, мечта о сестре, возник ее придуманный облик.
– Ну, ладно, до завтра тогда.
– Я, Сашуль, как с деньгами дома окажусь, так тебе отзвоню, ладно?
– Лады, – ответил Саша и отключился первый.
Ага! Значит, все-таки закралась в его сердечко тревога по поводу того разговора! Или это Юля что-то сообразила? Вполне возможно, женщины мелкие детали замечают лучше мужиков. Увидела на постели телефон и забеспокоилась. Ничего, расслабились теперь. Идиотка ничего не слышала, действует по заранее намеченному ими плану, да еще и разрешение на все униженно просит. Куда уж лучше.
Не успела Леся отойти от разговора, примчалась Екатерина.
– Ну, – потребовала она с порога. – Говори, что он сделал?
Ведь вот какая ясновидица! Уверенно так выпалила: «Что он сделал?», никакого другого варианта даже не предусматривая.
Леся, как автомат, монотонно, но подробно изложила все детали и события.
– Я так и думала! – сквозь зубы прошептала Катя. – Я в последнее время все представляла, как он в тебя стреляет. Из пистолета целится. Уже маньячкой себя считать начала. Какое мне, думаю, дело до Ленкиного мужа? Нравится – пусть живут. А как вспомню о тебе, так пистолет вижу, ну что ты будешь делать!
– Именно пистолет? – насторожилась Леся. – Не душит, не ножом бьет, а именно пистолет?
– Ну да. Пистолет. А что?
– Да мы тут все гадаем, как они нас убивать будут. Нам бы лучше из пистолета. Тогда все устроится. Совпадет, как надо.
Леся изложила детали их с ребятами плана.
– Да, – подтвердила Катя, – я видела пистолет. И только. Но давай порассуждаем. Это же им самое удобное. Пиф-паф – и готово. На расстоянии, без нервов. Если душить, тут могут возникнуть сложности. Ну, кто-то вырвется, закричит. Вас же трое, а их двое. Одного кого-то могут упустить. И потом: вряд ли эта ваша Юля за такое возьмется. Тут сила нужна. Или она баба-богатырь?
