– Это сделано было специально, древние земледельцы предвидели, что нам придется здесь прятаться.
После долгой паузы Йасмин спросила:
– Ты серьезно, или шутишь, а то у меня от холода голова не соображает?
– Шучу, это сделано для того, чтобы сократить потери влаги при испарении. В нашей стране очень жаркий климат.
Они подошли к следующему колодцу, он также был пуст.
– Вылезаем? – спросила Йасмин.
– Дойдем до следующего, – сказал Али. – Осторожность джигита украшает, – и двинулся дальше.
Йасмин покорно следовала за ним. От холода она стала чрезвычайно послушной. Арык вновь раздвоился. Али остановился и спросил у девушки:
– Ты помнишь, в какую сторону мы пошли?
– Конечно.
– В какую?
– Лично я шла за тобой, а в какую сторону шел ты, тебе лучше знать.
– Понятно, вопросов больше не имею.
Али взял правее.
– Как все-таки мы будем вылезать? – спросила Йасмин.
– Понятия не имею, – честно признался Али. – Но я что-нибудь придумаю.
У следующего колодца стояла лестница.
– Вот видишь, – заявил Али. – Я же говорил, что-нибудь придумаю. Я словами не бросаюсь.
– Действительно. Я смотрю, ты хозяин своему слову. Так что вылезаем?
Али задумался, он пытался сообразить, как далеко они ушли от преследователей.
– Надо вылезать, – заявила Йасмин.
– Почему?
– Это знак, свыше.
– С чего ты взяла?
– А откуда, по-твоему, лестница взялась?
– Действительно, я как-то об этом не подумал, вернее, я подумал, что оставил кто-нибудь.
– Наивный, в наше время лестницами не бросаются.
– Ладно, будь, по-твоему.
Али обнажил оба своих кинжала.
– Что ты собрался делать? – испугалась Йасмин.
– Барашка свежевать, не видишь разве!
– Какого барашка, где ты здесь видишь барашка? – от холода Йасмин совершенно утратила чувство юмора.
Али не стал ничего объяснять, выставив перед собой кинжалы, полез наверх и осторожно выглянул из колодца. Всюду, насколько хватал взгляд, была степь, лишь с одной стороны по прежнему тянулась гряда невысоких гор. Вдалеке паслась отара овец.
– Как чувствовал, – вкладывая кинжал в ножны, подумал Али. – Поднимайся, – сказал он внизу, – Кажется, нет никого, – он спустился на несколько перекладин, протягивая девушке руку. С его помощью она выбралась наружу и сразу же принялась стягивать с себя одежду.
– Ты что делаешь?
– Снимаю мокрую одежду, не видишь разве?
– Мне отвернуться?
– Как хочешь, мне все равно.
– Хорошо, я буду смотреть.
– Зачем?
– Давно мечтаю об этом.
Йасмин пожала плечами.
Тем не менее, когда на ней осталась лишь одна нательная рубаха, она взглянула на юношу и грозно спросила:
– Ну?
– Что ну?
– Может быть, все-таки отвернешься?
– Ты же сама сказала…
– Я передумала.
Али вздохнул и отвернулся. И сам стал раздеваться, жалея, что на затылке у него нет глаз. Он стянул с себя одежду, выкрутил и разложил прямо на земле.
– Представляю, что думают о нас на небесах, глядя, как торопливо мы раздеваемся, – отбивая дробь зубами, пошутил он, оставшись в исподнем.
– Ты за них не беспокойся, – огрызнулась Йасмин, – У них свой взгляд на вещи.
– И как они ошибаются, – добавил Али, раскидывая руки и поворачиваясь лицом к солнцу. – Все время удивляюсь, откуда в тебе это философское начало.
– Не поворачивайся, – предупредила его Йасмин.
– Я не думал поворачиваться к тебе, я к солнцу.
– Солнце в небесах, туда смотри.
– Не могу понять, где мы оказались, – сказал в ответ Али, оглядывая окрестности в дозволенном секторе видимости. – Нет ни одного знакомого ориентира. Не могли же мы под землей так далеко уйти. С одной стороны, это хорошо, конечно.
День был жаркий, через четверть часа одежда, разложенная на земле, была все еще сырой, но уже утратила избыток влаги.
– Одевайся, – сказал Али и стал натягивать одежду. – Время не ждет.
– У меня еще одежда не высохла.
– Ничего, одевайся, по дороге высохнет, – бросил Али и, не оглядываясь, пошел в сторону пасущейся отары. Через некоторое время он все же оглянулся.
Йасмин шла за ним на порядочном расстоянии. Казалось, что отара находится недалеко. Но на самом деле до нее оказалось не менее двух газов[103]. За овцами ходил мальчик лет 12-ти. Он отогнал овчарок, с лаем бросившихся им навстречу. Али обратился к нему с вопросом.
– Скажи, приятель, где здесь дорога на Марагу?
Пастушок долго с любопытством разглядывал Али и его спутника. Наконец покачал головой:
– Не знаю.
– А вообще дорога есть здесь?
– Не знаю.
– А деревня твоя где?
– Мы кочуем, – сказал мальчик, – Здесь нет деревни, вон там стоим.
Али посмотрел в указанную сторону. В низине в небольшой рощице стоял шатер. Али задумался. Судя по тому, как степь скрадывала расстояния, ходу до становища было не менее фарсанга.[104] Стоило ли терять время. Но он никак не мог сориентироваться и понять, где они находятся. У кочевников можно было бы разузнать дорогу. Али махнул Йасмин рукой, чтобы она изменила направление, и пошел к шатрам, не упуская девушку из поля зрения. Потом ему в голову пришла мысль, и он остановился. И когда Йасмин подошла к нему, сказал:
– Слушай, тебе придется стать моей женой.
Йасмин показала ему кукиш и стала крутить головой, видимо, в поисках палки.
Али торопливо добавил:
– Или сестрой, что тебе больше понравится. Я имею в виду, что тебе опять надо стать девушкой. После караван-сарая хорезмийцы уже знают, что ты переодетая в мальчика девица. Переодевайся, может, удастся сбить их с толку. Давай, я отвернусь.
– Ты-то отвернешься, – ответила Йасмин. – А он?
Али оглянулся. Пастушок стоял, опираясь на посох, положив на руки подбородок и, не скрываясь, смотрел на них.
– Там впереди какой-то стожок виднеется, – сказал Али. – Пойдем к нему.
