Книга Маршак - Матвей Гейзер

В Петроградском детском театре ему нравилось многое: и то, что там обязательны для всех ритмика, акробатика, пение, танцы; и то, что там много внимания уделяется повышению культуры актеров. Не всегда по душе ему был репертуар театра, но для Маршака главное в театре — актеры, а талантливых актеров в этом театре было немало. И все же ему не хватало Орлова и Богдановой, он очень хотел видеть их здесь. Да и они, безусловно, мечтали работать с Маршаком, но… «дело в том, что положение мое в театре не такое, как было у нас в Екатеринодаре. Я не глава театра, а только заведующий литературно-репертуарной частью. Поэтому я могу быть только посредником в переговорах», — писал Маршак своим давним друзьям 2 августа 1924 года. В том же письме он сообщил: «Я пережил большое горе, от которого еще до сих пор не оправился». 24 апреля 1924 года умер Яков Миронович Маршак — отец Самуила Яковлевича.

В декабре 1923 года он писал Д. Орлову и А. Богдановой: «Что бы вы обо мне ни думали, а я люблю вас по-прежнему, и только постоянная сутолока и множество работы мешали мне переписываться с вами. Простите и верьте, что я очень люблю вас, помню и считаю время работы с вами прекрасной порой в моей жизни. Какие трудные были тогда условия… как хорошо мы работали!» И еще он рассказывает в письме о своей жизни в Петрограде. Помимо работы в театре он много пишет. В 1923 году вышли его книги «Детки в клетке», «Сказка о глупом мышонке», «Синяя птица», «Пожар». Готовилось переиздание книги «Театр для детей» (первое издание появилось в Краснодаре в 1922 году).

Принято считать, что в детскую литературу Маршак пришел в 1923 году. Это не совсем так. Ведь еще для Краснодарского детского театра он написал немало пьес. «К детской литературе я пришел странным путем, — писал он М. Горькому 9 марта 1927 года. — В 1913 году я познакомился с очень любопытной школой в Южном Уэльсе („Школа простой жизни“ Ф. Ойлера. — М. Г.). Дети жили там почти круглый год в палатках, легко одевались, вели спартанский образ жизни, участвовали в постройке школьного дома. Я прожил с ними около года — и это было счастливейшим временем моей жизни. Во всяком случае это было единственное время, когда я чувствовал себя здоровым. После революции я работал в наших колониях для ребят. Блейк и народная детская поэзия — вот еще что привело меня к детской литературе. А к тому же у меня дома есть читатели, которые иногда заказывают мне книги, — мои маленькие сыновья». Письмо это было написано уже тогда, когда «Фабрика детской литературы» в Ленинграде работала в полную мощь. «Очень мешает нам в работе отношение педагогов (а они почти единственные, к сожалению, критики и рецензенты дет. литературы). Почти всегда они оценивают произведение только со стороны темы („Что автор хотел сказать?“). При этом они дают похвальные отзывы часто явно бездарным произведениям и порицают талантливые книжки, не подходящие под их рубрики… Прежде всего они боятся сказочности и антропоморфизма. По их мнению, фантастика (всякая) внушает детям суеверие. Напрасно в спорах мы указывали, что всякий поэтический образ грешит антропоморфизмом — оживлением, очеловечиванием всего окружающего. Один из педагогов на это ответил мне: если поэтическое сравнение употребляется со словом „как“ („то-то, как то-то“), тогда можно; если же без слова „как“, то сравнение собьет ребят с толку. Веселые книжки — особенно те, в которых юмор основан на нелепице, — упрекают в легкомыслии и в том, что они вносят путаницу в детские представления».

Могли ли эти деятели от педагогики воспринять стихи Маршака и его учеников, скажем, стихотворение Введенского «Черный кот»?