На Пасху 1232 года он созвал новый рейхстаг в Аквилее, куда настоятельно пригласил короля Генриха (VII). В этот раз Генрих последовал приказу отца. Уже перед самым отъездом он признал Вормсские постановления и подтвердил жителям Вормса все полученные ими от государства привилегии, среди них правомочность образовать городской совет и построить ратушу, тем самым однозначно оскорбив епископа Вормса и принятый там устав.
Недалеко от Аквилеи, в Чивидале, его настиг приказ императора оставаться там до особого распоряжения. Он, вероятно рассчитывавший на похвалу отца, ведь ему удалось уничтожить направленный против императора заговор баварского герцога, подвергся жестокому унижению.
Император гневался на сына. Тот хотел развестись с женой, Маргаритой Австрийской, которая была старше его на семь лет, собираясь жениться на своей юношеской любви, Агнессе Богемской. Неизвестно, то ли дипломатия императора, то ли приказ богемского короля вынудили Агнессу разрешить проблему в духе того времени — она ушла в монастырь.
Молодому королю, которому в Чивидале понадобилось все его терпение, пришлось призвать имперских князей — врагов своего королевства, надеясь через их посредничество вернуть себе императорскую милость.
Генрих послушался приказа и ответил императору полной покорностью, после чего рейхстаг перенесли в Чивидале. Здесь король Генрих (VII) поклялся в присутствии противников-князей блюсти устав, утвержденный императором в пользу князей. В составленной грамоте германский король должен был просить князей обращаться с ним как с бунтовщиком, если он вновь проявит непослушание. Кроме того, Генрих должен был просить папу отлучить его от церкви без всякого предупреждения, если он нарушит принесенные в Чивидале клятвы. Унижение Генриха наносило тяжелейший ущерб сану германского короля.
Удельные власти победили. Права германского короля принесли в жертву ожидаемой победе в Ломбардии.
Даже такой поклонник Фридриха II, как Эрнст Канторович, вынужден был констатировать:
«Чем больше укреплялись удельные княжества, тем меньше приходилось думать о едином германском государстве, и раздробленность Германии продолжалась так долго именно из-за его образа действия: процесс объединения немцев в единое германское государство окончательно расстроил Фридрих II».
Вопреки положению дел не умолкают голоса желающих усмотреть в политике Фридриха II деятельность в пользу единства Германии. Пример непоколебимого восхищения Штауфенами дает Пауль Керн: «Несомненно, даже ведение финансов позволило бы нам ясно понять заботу Штауфенов об империи, если бы мы обладали информацией по данному вопросу».
«Statuum in favorem principibum» ошибочно рассматривается иногда как германская «Маgnа Сharta». «Великая хартия вольностей», силой полученная английскими баронами в июне 1215 года от короля, являлась договором о контроле королевской власти советом из двадцати пяти баронов. Документ Фридриха стал, по сути дела, передачей и уступкой королевских прав германским князьям и моментом рождения германских удельных государств.
Восстание сына
Штауфенам и присущему им блеску наряду с жестокой политикой власти было свойственно и нечто иррациональное: попытка преодолеть реальность путем ее «невосприятия». Король Генрих (VII) тоже носил на себе это родимое пятно Штауфенов. При последующем рассмотрении возникает впечатление, будто он старался вытеснить из памяти клятвы, данные в Чивидале, и хотел убежать от тяжелой тени отца.
Положение правителей Найфена и Юстингена при швабском королевском дворе не ослабло, а, наоборот, усилилось. При занятии вакантной должности епископа княжескую аристократию обошли. Представители мелкого дворянства Швабии заняли епископские кресла Вормса, Шпейера, Вюрцбурга и Аугсбурга. По назначению королевского совета архиепископа Зальцбурга отстранили в пользу аббата из Сан-Галлена — открытая оппозиция имперским князьям.
Теперь следовало ожидать массивного отпора со стороны князей. Но, как ни странно, в княжеском стане царила тишина. Даже епископ Регенсбургский (1183—1247 гг.), в большей степени бывший канцлером императора, чем короля, вел себя сдержанно и уговаривал архиепископа Майнцского, епископов Бамберга, Хильдесхайма и Оснабрюка сохранять спокойствие.
Молчаливой оппозиции князей пришлось принять во внимание убийство могущественного баварского герцога Людвига I (1183—1231 гг.) одним из ассасинов. Ходили слухи, будто сам император замешан в убийстве, ведь все знали — он связан с «горным старцем» и слепо преданной ему сектой наемных убийц — ассасинов. Даже аббат Альберт из Штаде сообщает в анналах, датируемых 1231 годом: «Герцог Людвиг I Баварский по приказу императора был убит (наемным) убийцей, заколотым на месте при попытке к бегству».
Другие летописцы сообщают, что убийцу схватили, но, даже под жестокими пытками, он не выдал имени того, кто его нанял. Несмотря на утверждение Альберта, считать этим человеком императора безосновательно.
Во время смуты королю Генриху (VII) удалось лично захватить нового баварского герцога Оттона II (1231 — 1253 гг.). К попыткам укрепления королевской власти можно отнести и нападение на верного императору маркграфа Германа V Баденского (1190— 1243 гг.), а также на преданных императору братьев графов фон Гогенлое.
Но самое большое недовольство, прежде всего со стороны папы, вызвал поступок короля Генриха, в Германии снискавший ему всеобщую симпатию.
В Германии запылало пламя религиозного безумия, и папа поручил борьбу с еретиками хорошо ему известному монаху, Конраду из Марбурга, известному также как исповедник святой Елизаветы. Конрад, слепой фанатик, и его помощники — Конрад Доре и Иоганнес, действовали по принципу, изложенному в анналах Вормса:
«Мы готовы сжечь сотню невинных, если среди них есть хотя бы один виновный. Тут страна задрожала перед ними, и сильные стали безвластными».
Обвиненному в ереси графу Генриху фон Сайну удалось перенести процесс в княжеский суд, где председательствовал король. Здесь алчущий крови монах Конрад мог выступать только как обвинитель, а не как судья и обвинитель в одном лице. Архиепископ Трирский объявил в заключение процесса: «Мой господин король желает отложить рассмотрение дела. Граф Сайн уходит отсюда добрым католиком, ни в чем не уличенным».
Немного позднее несколько рыцарей из свиты графов Дёренбаха и Сайна убили ненавистного инквизитора.
После процесса король стал пользоваться большим уважением в Германии. В этом вопросе его поддерживали еще трое архиепископов с Рейна. Император же, радикально ужесточивший именно законы против еретиков, как и папа, был очень недоволен германским королем.
Поражение
Тем временем оба графа Гогенлое и маркграф Баденский направили жалобу императору Фридриху II. Тот обязал сына восстановить за свой счет поврежденные крепости, отдать взятых заложников и полностью возместить ущерб.
Король Генрих приказал епископу Хильдесхайма составить оправдательное письмо, выставляющее его заслуги во время крестового похода отца, когда он, внезапно напав на Баварию, расстроил планы папы посадить на трон антикороля. Далее следовало: «Господин отец из-за хвастовства некоторых князей угрожает через святой престол отлучением от церкви, что является пагубным примером, а также противоречит всякому праву, поскольку мы не уличены и не признались в каком-либо преступлении и до сих пор никогда не были приглашены для оправдания».
