7. Общие замечания
Из сказанного выше, что Тибет страна ламаистов, читатель уже может заключить, что среди населения должно быть очень большое число духовенства, требуемое уже характером религиозного учения. Эти рабчжюн – «совершенно вышедшие» (подразумевается из мирской жизни) – делятся на монахов и монахинь. Те и другие, по теории, должны питаться доброхотными подаяниями мирян. На деле же, конечно, этого нет, но тем не менее духовенство составляет уже особое свободное сословие, имеющее громадное влияние на быт и экономическое положение простолюдинов. Общая численность монашеского сословия нам неизвестна, но монахи или, вернее, духовные численно далеко превосходят мирян мужчин, монахини же составляют меньшинство женщин.
Недостаток мужчин-мирян обусловливает то, что женщины должны переносить на себе все тягости как отдельных хозяйств, так и общественных повинностей. Вековая борьба с жизненными невзгодами развила в женщинах Центрального Тибета значительную самостоятельность, т. е. умение существовать без помощи мужчин. Поэтому женщина является главною рабочею силою страны, и затруднительно найти такой род занятия, где она не принимала бы преимущественного участия.
Так, мы видим более или менее обширные монастыри, принадлежащие исключительно самостоятельным общинам монахинь; видим по городам и селам отдельные группы последних (обыкновенно четыре человека в каждой), ходящие с предложением совершить чтение кратких молитв, видим прорицательниц, предвещающих, наравне с ламами-прорицателями, судьбу того или другого общества и человека и подающих разные советы вопрошателям; затем видим их торговками и приказчиками, нередко ведущими значительное предприятие самостоятельно; чернорабочими в полевых работах, при постройках домов; прядильщицами и ткачихами при приготовлении местных шерстяных материй; подмастерьями в типографиях; кузнечных, слесарных, токарных мастерских, кожевенных заводах; водоносками, чистильщицами нечистот в городах и селениях; сторожихами и дворничихами при правительственных и общественных учреждениях и т. д.
Эта самостоятельность, вызванная общественною жизнью, оставляющая большинство женщин вне брака, с другой стороны, дает им полную свободу в любви, которая выражается, как известно, в распущенности. Разврат этот мы не хотели бы назвать – применительно к большинству – проституцией как ремеслом, так как даже в сравнительно многолюдном городе, как Лхаса, нет специальных домов и даже специальных одиноких женщин, какие встречаются в других странах. Конечно, немало женщин, пользующихся мужской слабостью и эксплуатирующих дурные наклонности мужчин, но, повторяем, это совершается тихо, некрикливо и не оставляя своих обычных занятий. Зачастую женщина имеет знакомого из окрестных мест, который во время своих приездов в город квартирует и живет, как с женой, часто имея от нее детей. Рождение ребенка нисколько не считается позором для женщины, а лишь радует материнское чувство и обнадеживает ее иметь со временем помощника в трудной борьбе для изыскания средств к существованию.
Содержание большого числа духовенства, малодоходносьб страны и почти полное отсутствие промышленности служат, по-видимому, причиной общей бедноты простого народа. Беднота эта заставляет тибетца ограничиваться самыми малыми потребностями. Простой народ очень скромен в пище: питается исключительно низшим сортом ячменного толокна (цзамба), почти никогда не употребляя мяса и лишь изредка забеленный маслом чай.
Его можно обвинять разве только в страсти к ячменному вину, но опять-таки чрезмерно пьяных редко можно встретить, даже в дни больших праздников.
Только при малых потребностях тибетца может существовать такая заработная плата: чернорабочий получает в день не более 1/3 дам-ха (около 7 коп.) на хозяйском продовольствии; наилучший ткач местного сукна – 2/3 дам-ха (14–20 коп.), при тех же условиях; домашняя при слуга – не более 20 дам-ха в год, но чаще живет за пищу и небольшое пособие в одежде, монах-чтец – 20 коп. за день беспрерывного чтения, группа из 4 монахинь за 1,5—2-часовое беспрерывное чтение хором – не более 7 коп. на всех и т. п.
Эта общая бедность служит причиной господства богатых, которые, пользуясь своими капиталами, подчиняют себе бедноту. Этим, без сомнения, объясняется преклонение перед всемирным кумиром – деньгами, которые в Тибете имеют особенную силу, служа мерилом добродетели до святости и знатности, до высших степеней сановничества. В этом преклонении перед богатством кроется причина забитости и показной льстивости тибетца. Он, увидев на улице хотя не знакомого, но более или менее хорошо одетого человека, не преминет показать знаки почтения, которые состоят главным образом в снимании шапки и высовывании языка, почесывании затылка или еще почтительнее – прикладывать свою руку на задницу, а при разговоре ежеминутно называть собеседника гюшю («высокородный», «святой») и на всякое слово отвечать «Лха, лагсо» («Хорошо!»).
Бедность и отсутствие общественного призрения развили в стране огромное число нищих самых различных возрастов обоего пола. Часто попрошайничество сопровождается чтением молитв или пением с игрою на двухструнной скрипке, пляской малышей и т. п.
Особенно назойливыми являются могильщики – дон-цхон-па, люди, которые относят трупы на съедение собакам (в городах) или птицам (в монастырях). Они ходят толпами и выпрашивают с громким хоровым криком, сопровождаемым по временам страшно жутким визгом. В случае подачи малого количества цзамбы или денег они отказываются брать, но если их прогнать, то при уходе не стесняются выругаться и погрозить намеком, что хорошую расправу сделают они с телом скряги после его смерти. Это, конечно, неприятно действует на иных людей. Не менее нахальными, но не связанными известным отношением к жителям после смерти являются нищие-преступники. Эти лишенные тех или иных органов и частей тела, как то: глаз, носов, кистей рук, закованные в вечные кандалы и колодки по судебному приговору, обыкновенно ходят также небольшими группами и при малейшем недосмотре хозяев крадут все, что плохо лежит.
В семейной жизни у тибетцев существуют, между прочим, полиандрия и полигамия[50]. При этом нам довелось только узнать, что женитьба нескольких братьев на одной и выход нескольких сестер за одного считаются идеалом родственных отношений. К этому добавим, что даже во временных связях с женщиной братья имеют одну любовницу и несколько сестер – одного любовника […].
Монахи в силу религиозного учения избегают непосредственного убиения насекомых своего платья, но, поймав их, бросают на землю или на пол, так что гость монашеской квартиры не гарантирован от унесения с собою приставших к его платью назойливых насекомых. Во время обычных долгих и монотонных богослужений в храмах в задних рядах сидящих монахов можно видеть черномазых малышей, которые, добыв из-под платья насекомое и оглядываясь на строгих блюстителей порядка, ловят удобный момент, чтобы положить в рот пойманное насекомое. Малыши эти очень напоминают обезьян. И действительно, это сходство заставляет ныне обратиться к легенде о происхождении тибетцев, легенде, которая, на тибетский взгляд, оправдывает эту современную некрасивую манеру уничтожения насекомых.
