Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Командир и старший офицер решили не расставаться с крейсером, но судьба послала им смерть раньше. Зуров был убит во время последнего инспекционного обхода внутренних помещений крейсера, а Шеин был ранен, а потом убит на верхней палубе незадолго до того, как «Светлана» около 11 часов утра исчезла навсегда с поверхности моря.
Японские крейсера продолжали ожесточенно стрелять по плавающим чинам экипажа, затем один крейсер большим ходом прорезал море голов, неся смерть попавшим под корпус крейсера русским морякам и в том числе и батюшке, отцу Федору Хандалееву. Японские моряки восторженно кричали «банзай» и показывали кулаки по направлению к плавающим русским.
Крейсера удалились, не спасши ни одного человека. Только через 3 часа к месту гибели «Светланы» подошел японский транспорт «Америка-Мару», который подобрал тех, кто сумел удержаться на поверхности моря в течение всего этого времени. Недосчитались 167 человек, в том числе лейтенанта Льва Васильевича Воронца, мичмана графа Георгия Нирода и инженер-механика прапорщика Михаила Агатьева.
На миноносце «Быстрый» за бой 14 мая не было повреждений. На нем успели только израсходовать весь запас угля и спасти 10 человек из команды броненосца «Ослябя». Утром миноносец, оказавшись вблизи «Светланы», просил снабдить его углем, но из-за приближения японских крейсеров этого сделать не удалось. Командир миноносца лейтенант Отто Оттович Рихтер направил миноносец к корейскому берегу, стараясь его достигнуть, пока хватит угля. Вслед за ним погнался японский истребитель «Муракумо», а после потопления «Светланы» присоединился и крейсер «Нийтака». Тем не менее «Быстрый» ушел от погони и, сжигая в котлах смазочное масло и деревянную мебель, успел около полудня выброситься на берег. Здесь команда покинула миноносец, направляясь к берегу на утлых парусиновых шлюпках и вплавь.
На самом миноносце остался минный унтер-офицер Петр Галкин, добровольно вызвавшийся взорвать миноносец, что и было им сделано, как только команда миноносца отплыла на безопасное расстояние. Не умевший плавать, но наделенный природной русской смекалкой, он догадался, как спасти себя; перед взрывом он на канате спустил себя на беседке к воде, прикрывшись от действия взрыва носовой частью миноносца, сидевшей крепко на отмели. Когда японцы поднялись на оставшиеся возвышаться над водой остатки миноносца, то увидели там спокойно сидящего и курившего папиросу Галкина.
Начальник третьего отряда русских броненосцев контр-адмирал Небогатов еще в Либаве предупреждал молодых мичманов, чтобы они приготовились умереть, исполнив свой долг до конца. Из пяти кораблей, которые он привел к острову Цусима, исполнили этот наказ только те корабли, которые не оказались под его непосредственным командованием. Это были крейсер «Владимир Мономах» и броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков».
Броненосцем береговой обороны «Адмирал Ушаков» командовал капитан 1-го ранга Владимир Николаевич Миклухо-Маклай, брат знаменитого исследователя островов Полинезии, разбросанных по Тихому океану. Молодым офицером он участвовал в Русско-турецкой войне в 1877–1878 годах на Черном море, много на своем веку проплавал, был опытным командиром с решительным характером и импонировал своим внешним видом: он выделялся высоким ростом, широкими плечами, большой физической силой и длинными малороссийскими усами. Миклуха был прекрасным воспитателем: офицеры стремились попасть к нему на корабль, а матросы относились к своему командиру с большим уважением. Было обидно, что офицер с такими качествами командовал только броненосцем береговой обороны.
После того как отряд адмирала Небогатова присоединился к эскадре адмирала Рожественского, то во время обеда, устроенного по случаю этого радостного события, командир обратился к офицерам броненосца со словами:
– Господа офицеры, дадим перед памятью адмирала Ушакова слово, что в бою с японцами будем биться до последней возможности. Эта боевая встреча в худшем случае будет несчастной, но во всяком случае славной для нас и достойной высокой чести того имени, которое носит наш корабль.
В начале боя «Адмирал Ушаков» отстал из-за неисправности в машинах, но потом догнал эскадру. Идя последним, броненосец не мог оказать большой помощи во время боя главных сил, потому что его орудия редко достреливали до неприятеля. Но зато огонь его орудий оказался весьма действительным во время боя с японскими крейсерами. В этой части боя «Адмирал Ушаков» прикрыл своим корпусом поврежденный «Император Александр III» и получил несколько попаданий снарядами, предназначавшимися для этого броненосца. Носовое отделение оказалось затопленным водой, и «Адмирал Ушаков» потерял ход настолько, что ночью не мог поспеть за кораблями отряда Небогатова, развившими полный ход. В течение ночи корабль соблюдал полное затемнение и не открывал огня, даже когда японские миноносцы проходили совсем рядом.
На рассвете далеко впереди были замечены дымы, очевидно принадлежавшие отряду Небогатова. Постепенно эти дымы скрылись за горизонтом. Зато появились новые дымы, которые направились на пересечку курса «Адмирала Ушакова». Это были японские крейсера. Уходя от них, броненосец повернул на восток, где вскоре встретил легкий крейсер «Читозе», закончивший исправление своих повреждений, полученных в бою предыдущего дня, и теперь спешивший на соединение с японской эскадрой. В 4 часа 20 минут утра этот крейсер встретил миноносец «Безупречный», пробиравшийся под командованием капитана 2-го ранга Иосифа Александровича Матусевича на восток. После часового героического боя миноносец был потоплен, и с него японским крейсером не был спасен ни один человек. Теперь крейсер ушел от залпа с «Адмирала Ушакова» и на всех парах направился на соединение с отрядом японских крейсеров. Вскоре их дымы скрылись.
На «Ушакове» обрубили стеньги, и приказано было не дымить, чтобы остаться как можно дольше незамеченными. Повернули снова на север. Часов в 10 услышали отдаленную стрельбу, которая быстро умолкла. Причину столь быстрого окончания стрельбы не могли на «Ушакове» разгадать. Уходили в сторону от каждого нового дымка на горизонте. Приготовили корабль к взрыву. Выбросили все горючее за борт. Соорудили плоты для спасения раненых. Все переоделись в лучшую одежду. Командир, подымаясь на мостик, сказал: «Переоделся, побрился – теперь и умирать можно».
Настроение у всех не вызывало сомнения, что слово, данное памяти знаменитого флотоводца Ушакова, будет выполнено. Но в то же время не было уныния. Наоборот, раздавались шутки и остроты «висельного» юмора. Старший офицер капитан 2-го ранга Александр Александрович Мусатов, всегда спокойный, невозмутимый и хладнокровный, за обедом поднял рюмку водки с шутливыми словами: «Ну, покойнички, выпьем». Через несколько часов его слова оказались пророческими по отношению к нему самому и к части присутствовавших.
В половине четвертого в юго-западной части горизонта появилось много дымов. Через некоторое время от них отделились два силуэта и направились в сторону «Ушакова». Ими были два японских броненосных крейсера: «Ивате» под флагом контр-адмирала Симамуры и «Якумо». Два корабля общим водоизмещением в 19 700 тонн против русского корабля в 4126 тонн. Восемь 8-дюймовых и 28 6-дюймовых орудий против четырех 10-дюймовых и четырех 120-миллиметровых пушек. Двадцать узлов ходу против едва десяти, которые мог развить поврежденный «Ушаков». Но главная трагедия заключалась в малой дальнобойности орудий русского броненосца. Орудия тяжелого калибра могли стрелять только на 53 кабельтовых, а орудия легкого калибра – и того меньше. Все орудия на японских броненосных крейсерах стреляли на 70 кабельтовых.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
