Наташе, как и Саше, было тринадцать лет, а ростом она была выше его на две головы. И оттого, что она была выше, она считала себя старшей. Жила она не с бабушкой, а с родителями, в центре, там где кинотеатр «Дружба». Когда она приходила, шкварки делили на две половины. Ей и Саше.
Наташа съедала свою половину, и Саша отдавал ей свою. Шкварки он не любил, а любил соленые огурцы.
Дядя Толя, папа Наташи, пропадал в гараже с утра до вечера, когда не был в рейсе. Он работал помощником машиниста на электровозе. Гараж стоял во дворе. В гараже стоял его мотоцикл и самогонный аппарат.
Папа пробыл с Сашей два дня. Эти два дня они гуляли по Бычьему Рогу, навещали папиных старых знакомых. Их всего было два. Белый и Шкурик. Оба жили в разных концах города, в районах, похожих на Долбинцево. Долбинцево было похоже на село. Весь Бычий Рог был похож на Долбинцево, кроме центра. Центр был похож на город. В центре стояло несколько многоэтажек и кинотеатр «Дружба».
Сначала они зашли к Шкурику. Сейчас Саша не помнит, как там было у Шкурика. И Шкурика тоже смутно помнит. Потом они зашли к Белому. Белого помнит лучше. У Белого не было ноги. Был протез и запасной протез. Когда Белый был в брюках, протеза не было видно. Ходил он не хромая, будто с настоящей ногой. Запасной протез валялся на полу в его доме. Когда они зашли к Белому в гости, Саша сразу на полу увидел протез. Как нога робота.
Белому в детстве поездом отрезало ногу, когда он воровал арбузы из товарняка. Когда Белый вырос, то стал директором школы, в которой учился. Не просто директором, а знаменитым директором, имел медаль Героя Труда, стопку почетных грамот и фотографию, где Брежнев целует Белого в губы.
В тот день, перед тем как уехать домой, папа вертел в руках маленького пластмассового солдатика. Он нашел его в сарае и сказал, что этим солдатиком играл в детстве. У него их был целый набор. Он солдатика вертел в руках, вертел, а когда уходил на вокзал, поставил на стол. Саша потом этого солдатика всегда ставил на стол, будто это сделал папа. И когда бабушка или дедушка убирали его со стола, Саша снова ставил солдатика на стол.
21
За все лето Саша завел только одного друга. Сережу. Больше не знакомился. Ему и одного хватало. Сережа был соседом. Жили они на одной улице.
От всех отличался Сережа. Был он не местный. Приехал с Севера. Внешне такой, как Саша: низенький, худенький и чернявый. Все остальные бычьерожцы были рослые, мясистые, с оттопыренными задами и в большинстве своем – белобрысые.
22
Саша остался в Бычьем Роге, и его записали в школу, где учился Сережа. К концу лета Саша уже знал многих своих одноклассников.
– Тебе повезло, – сказал Сережа, когда они первого сентября шли в школу, – ты уже раззнакомился со всеми, а я, когда переселился и пошел в школу, то никого не знал. Знаешь, как галимо быть новеньким?
– Я же только тебя знаю, – сказал Саша, – больше никого. Знаешь, как я волнуюсь?
– Не бойся, – сказал Сережа. – Мы в одном классе. Сядем за одну парту.
– Так я там все равно никого не знаю.
– Ну и что? Зато я знаю, – сказал Сережа. – Тебе по-любому легче, чем мне. – Он сказал: – Меня-то, в первый раз, вообще с девкой посадили, за первой партой. А мы будем сидеть за последней. Там все нормальные пацаны сидят. А то я, когда сам в первый раз был, то все перемены, как дурак, один ходил, не общался. Только на физ-ре, – сказал Сережа, – только на физ-ре раззнакомился, когда в футбол играли. Я же в футбик классно играю. Конечно, там сразу меня зауважали.
– А я, – сказал Саша, – не люблю футбол.
– А что ты любишь? – спросил Сережа.
– Голых баб.
– А, – сказал Сережа. – А еще я люблю рыбалку.
– Ненавижу рыбалку, – сказал Саша. – Тупое занятие. Что за прикол сидеть три часа, на поплавок пялиться, как идиот?
– Да, – сказал Сережа. – Без меня ты пропадешь.
23
Бычий Рог – город акселератов. Школьники в двенадцать-тринадцать лет имеют тела студентов. Волосня под мышками и на лобке. Желваки, щетина, мускусная вонь и сиськи. Грудной контральто и баритон. Рост метр восемьдесят и выше. Широкие плечи, а у девчонок – жопы взрослых теток. Сплошное мельтешение развитых тел увидел Саша, когда явился в свой новый класс. И он, своевременно взрослеющий, показался себе безнадежно отставшим в развитии.
В строю, на физкультуре, Сашу поставили последним. Физрук с ходу окрестил его тюлькой. С футболом не заладилось. Он не был так проворен, как Сережа, и куража от игры не испытывал. Зато подтягивался на перекладине больше всех. Они, со своим рано повзрослевшим мясом, висели, краснели и пукали. Он же быстро, раз-раз – и готово, потому что был самый легкий. Даже легче Сережи.
Подтягиванием Саша очков не заработал. Он всё равно оставался маленьким и легким, а сила удара любого из них перекрывала все его килограммы. Другое дело – футбол. Обвел одного, второго, третьего. Как Сережа. Голы забивать он умел. Работа на публику, игра в коллективе. Если Сережа забивал голы, то считалось, что это заслуга команды, а Сережа работает с паса. Забивает метко, и молодец. Он вписался в коллектив, а Саша со своими подтягиваниями не вписался.
Три года, лет до шестнадцати, можно пропустить. Там ничего не было. Все те же горы мяса, и он, сухой и легкий, на отшибе. В Бычьем Рогу он окончил школу. Десятый, последний, класс был самый крутой. В десятом пошли перемены. Саша думал, что эти перемены к лучшему. В десятом он стал тяжелеть и расти в ширину. Грудная клетка расширилась, но дышать легче не стало. Он все время жевал жвачки и курил.
В десятом классе Саша стал владельцем двух платных туалетов и одной дискотеки.
24
Дискотека располагалась в привокзальной зоне. Там же были два его туалета.
Вокзал находился на территории Долбинцевского района. Саше это было удобно, и вот почему. Бычий Рог делится на районы. Административно-территориальные единицы. Каждым районом управляет районная администрация. У них Саша арендовал два общественных загаженных туалета и вестибюль Клуба железнодорожников. Но помимо власти администраций существовали теневые стояки, вроде Сводика или Казбека. Теневыми стояками Долбинцевского района были Саша и Сережа. Все просто. Вот почему он стал толстеть и обрастать мясом. У него появилась маленькая власть, а это влечет телесные изменения.
25
Посрать второе удовольствие для человека, который любит пожрать. Это общеизвестно. Пожрать, поспать, посрать, потрахаться – любое действие, глагол с приставкой «по», обозначает удовольствие.
Рутина, рутина, пусть даже день состоит из сплошных развлечений, и среди них перерывы на одно из действий с приставкой «по» – для многих уже событие, день даром не прошел. Желудок хорошо поработал, кишечник ему подсобил. Все лишнее покидает тело. Ощущение пустоты и легкости. Минутное счастье. Человек – существо мыслящее, и нет ничего удивительного, что самым любимым местом для уединений стал туалет. Пятнадцатиминутное затишье. Облегчается утроба, заполняет мозг. Это естественно, ведь в туалете нет телевизора. Туалет – последнее прибежище органоида.
