Гром отворил для него дверь. Гром захлопнул ее вслед за ним.
Про дедушку можно было по праву сказать, что он сам себя вылепил. Загвоздка в том, любил повторять дед, разделывая цыпленка и отрезая ломоть яблочного пирога перед отправкой в рот, что он так и не решил, чему себя посвятить.
Так вот и вел он беспорядочную жизнь – инженера-железнодорожника, с которой вскоре было покончено, ради должности городского библиотекаря, с которой вскоре было покончено, ради того, чтобы избираться мэром, с чем он вскоре покончил, даже не вступив в должность. В настоящее время он на полной ставке заведовал печатней и давильней для вина из одуванчиков назло Сухому закону в подвальчике бабушкиного доходного дома. Когда он не был в печатне и давильне, он рыскал по огромной библиотеке, которая вышла из берегов и затопила гостиную, коридоры, шкафы и все спальни, верхние и нижние. Его многочисленные хобби включали коллекционирование бабочек, пойманных и хранившихся на решетках автомобильных радиаторов, террор по отношению к цветам в саду, которые не слушались его рук, и наблюдение за внуком.
В данный момент сие наблюдение было похоже на покупку билета для вулкана.
Вулкан бездействовал, восседая за полуденным столом. Дедушка, чуя скрытое извержение, вытер салфеткой рот и сказал:
– Что сегодня нового в большом внешнем мире? Низвергался ли ты в последнее время с какой-нибудь флоры? Какая фауна, я хочу сказать, бешеные пчелы, загнали тебя домой?
Бенджамин сомневался. Постояльцы прибывали как каннибалы, а уходили как христиане. Он ждал прихода новых каннибалов, чтобы приступить к пережевыванию пищи. И, наконец, сказал:
– Нашел себе дело всей жизни.
Дедушка присвистнул.
– Как называется?
Бенджамин назвал.
– Ну и ну.
Дедушка, чтобы выиграть время, отрезал себе еще ломтик пирога.
– Хорошо, что ты сделал свой выбор уже в таком раннем возрасте. Но где этому можно научиться?
– Деда, у тебя же есть книги в библиотеке.
– Несметное множество. – Дедушка ковырялся в корочке пирога. – Но я что-то не припомню у себя книг-самоучителей юрского или мелового периода, когда убийство было обычным делом и никто особенно не возражал…
– Деда, у тебя в подвале мириады журналов. И с половину этого на чердаке.
Бенджамин переворачивал блинчики, словно книжные страницы, разглядывая чудеса света.
– Мне нужны девятьсот девяносто картинок про допотопные времена и живность, которая тогда обитала!
Оказавшись в западне своей собственной привычки ничего не выбрасывать, дедушка только и смог промолвить:
– Бенджамин…
Он потупил взор. Родители мальчика пропали в бурю на озере, когда ему было десять. Ни их, ни их лодку так и не нашли. С тех самых пор всевозможная родня ходила на берег озера в поисках вопящего у кромки воды Бенджамина, который кричал: куда все подевались и почему они не вернулись домой? Но в последнее время он все реже появлялся у озера и все чаще бывал здесь, в доходном доме. А теперь (дедушка нахмурился) и в библиотеке.
– Не просто каким-то там динозавром, – перебил его Бенджамин. – Я собираюсь стать самым лучшим.
– Бронтозавром? – предположил дедушка. – Они симпатяги.
– Нет!
– Аллозавром. Давай аллозавром. Они изящные, словно на пуантах. Ах, как они семенят на цыпочках…
– Нет!
– Как насчет птеродактиля? – дед вошел в раж и подался вперед. – Высоко летает, смахивает на парящие машины, нарисованные Леонардо, ну, ты знаешь, да Винчи.
– Птеродактили, – призадумался Бенджамин, кивая, – почти первый номер.
– А кто первый?
– Рекс, – прошептал мальчик.
Дедушка огляделся по сторонам:
– Ты подзываешь собаку?
– Рекс, – Бенджамин зажмурился и назвал полное имя. – Тираннозавр рекс!
– Вот это да! – сказал дедушка. – Знакомое имечко. Царь над ними над всеми.
Бенджамин заблудился во времени, мгле и непролазных болотах затхлой воды.
– Царь над ними над всеми, – прошептал он.
Вдруг он широко раскрыл глаза.
– Есть идеи, деда?
Старик отпрянул от этого чистого пронзительного взгляда.
– Нет. Гм… дай потом знать, что ты нашел. В своих изысканиях…
– Да!
Приняв это как знак одобрения, Бенджамин вскочил со стула, метнулся к двери, встал как вкопанный и обернулся.
– А кроме библиотеки, куда еще можно податься?
– Податься?
– Пожарные тренируются в пожарной части. Машинисты учатся водить локомотивы в депо. Врачи…
– А куда податься мальчику, – сказал дедушка, – чтобы с отличием сдать экзамен на ящера первого класса?
– Вот именно!
– Пожалуй, в музей Филда, где выставлены груды костей из чердачного этажа Господа Бога. Динозавр-колледж. Ни дать ни взять! Вот куда мы пойдем!
– Деда, вот здорово! Спасибо тебе. Будем носиться как угорелые и улюлюкать!
И – бац! Хлопнула дверь на улицу. Мальчугана как ветром сдуло.
– Будем, будем, это уж как пить дать, Бенджамин.
Дедушка налил сиропу, всматриваясь в золотистые блики и раздумывая, как охладить пыл пламенного мальчишки.
Пожаловал огромный неистовый зверь. Их забрал большущий безудержный монстр. То есть поезд. До Чикаго. И Бенджамин с дедом оказались в брюхе чудовища, так сказать. Что-то крича друг другу и улыбаясь.
– Чикаго! – выкрикнул проводник.
– А почему он не сказал про музей Филда?! – нахмурился Бенджамин.
– Я тебе скажу, – откликнулся дед.
И спустя несколько минут:
– Вот он!
Они вступили под сень фресок, на которых одни твари угрожали разинутой пастью другим тварям так, что захватывало дух. Рука об руку, они дивились тому, сколько плоти кануло в небытие, изумленно таращили глаза на вызволенные из недр земли и заново собранные скелеты. Любопытство одного шагало бок о бок с любопытством другого. Восторги юного вызывали давно забытую восторженность у пожилого.
– Посмотри, дедушка. Ты видел здесь хоть кого-нибудь из Грин-тауна?
– Только ты да я, Бенджамин.
– Единственные из наших, кого я помню, – мальчик перешел на шепот, – это мама и папа…
Во избежание сантиментов, дедушка быстро перехватил инициативу:
– Уж им-то здесь наверняка нравилось, сынок. А вот, посмотри-ка сюда!
Они зашагали дальше, изумленные, потрясенные, ошеломленные жемчужиной в коллекции кошмаров, запечатленных Чарльзом Р. Найтом[6].
