— Ясно. Это случается сплошь и рядом.
— Дима, что вам нужно? — спросила вдруг Катя, не поворачиваясь. — Зачем вы пришли? Из-за Насти? Ради бога, пусть снимается в вашем фильме, если ей этого хочется. Я сейчас принесу договор…
Она шагнула было в коридор, но Дима поймал ее за руку. Пальцы у него оказались цепкими, хватка властной, очень жесткой. От его прикосновения по телу Кати словно прошла электрическая волна.
— Сядь, — ответил твердо Дима. — Ты, наверное, думаешь, что я пришел сюда ради какой-то корысти? Это не так, даю слово.
Катя опустилась на табурет.
— Тогда чего ты добиваешься?
Ей с большим трудом удалось сказать это «ты». Дима все еще держал ее за запястье, и… она не хотела, чтобы он убирал руку. Это было странное ощущение. Катя вдруг почувствовала себя так, как не чувствовала очень давно. Пожалуй, с первых дней знакомства с мужем. Тогда ей казалось, что появился человек, который сильнее и может защитить ее от всех бед мира. Тогда она могла позволить себе быть слабой. Позже — нет. Ни на минуту. Ни на секунду.
— Я просто хочу, чтобы ты воспринимала меня как самостоятельного человека. Я — это я. Отец — это отец. У нас разная жизнь.
— Именно так я тебя и воспринимаю, — ответила Катя.
— Хорошо. — Дима улыбнулся, но глаза у него остались серьезными. — Ты мне понравилась.
— Что?
— Я сказал: ты мне понравилась. Сразу. Еще когда я сидел… в УВД.
— Нет, — покачала головой она.
— Понравилась, — повторил Дима и усмехнулся невесело. — Я понимаю, это не самый романтичный момент для первой встречи. Да и место, прямо скажем, не очень подходящее. И еще… Мое отношение к тебе никак не связано с Настей и фильмом. То был совершенно иной выбор.
Катя молчала, смотрела в стол. В голове ее мельтешил ворох самых разных мыслей. Как конфетти в новогоднюю ночь. Наверное, он врал. Но ей вдруг очень захотелось поверить в его слова. Он слишком молод? Он слишком богат для нее? Он — сын одного из самых известных бандитов в городе? Да. Но разве все это имеет какое-либо отношение к чувствам?
Имеет, конечно. Она — сотрудница оперативного отдела УВД. и у нее не может быть никаких отношений с человеком вроде Димы.
— Я это сказал не для того, чтобы тебя смутить, а для того, чтобы ты это знала. Ты мне нравишься. — Дима поднялся. — Я пойду. Уже поздно. Не стоит давать соседям повод для сплетен.
— Плевать мне на сплетни, — ответила Катя. — Дело не в сплетнях. И не в соседях. Просто… Просто…
— Я тебе не нравлюсь, — констатировал Дима.
Катя посмотрела ему в глаза.
— Нравишься, — сказала спокойно она. — Очень. Но у нас все равно ничего не получится.
— В чем причина?
— Причин много.
— Дело в моем отце?
— Нет, — категорично ответила Катя. — Не в отце. Сейчас меня твой отец волнует меньше всего.
— Тогда в чем же?
— Понимаешь… Мы слишком разные.
Дима улыбнулся:
— Напротив, мне показалось, что мы похожи.
— Нет, мы разные.
Дима взял ее за плечи.
— Посмотри на меня и скажи это еще раз.
Катя подняла взгляд, она собралась было что-то сказать, но промолчала, и тогда Дима поцеловал ее в губы. Катя не ответила, но и не оттолкнула его. Скрипнула в коридоре половица. Катя отстранилась, повернула голову:
— Спать!
Половицы заскрипели громко, но в обратном направлении: от кухни к комнате.
— Нас застукали на месте преступления, — сказала Катя и улыбнулась.
— Ничего страшного, — ответил Дима. — Настя разумная девочка. Думаю, то, что взрослые иногда целуются, ей известно давно. Наше телевидение стало в этом смысле более чем демократичным.
— Да, это верно. Что есть, то есть.
В этот момент в дверь позвонили. Катя вздрогнула. Дима посмотрел в сторону прихожей.
— Понятия не имею, кто бы это мог быть, — отчего-то смутилась Катя.
— Открой, и все прояснится. — Дима улыбнулся, опустил руку, сжал Катины пальцы. — Когда впереди неизвестность, существуют две разумные линии поведения: можно пойти вперед и выяснить, что там, а можно убежать. Если я не ошибся, ты из породы людей, которые идут вперед.
— Пойдем вместе. — Катя посмотрела ему в глаза.
— Не боишься? — спросил Дима.
— Нет. — Она серьезно покачала головой. — Если ты решишь остаться, мне будет плевать на то, что скажут другие. Если уйдешь — тем более. Пойдем.
Она взяла его за руку, потянула за собой в прихожую.
Настена сидела в кресле, смотрела телевизор, однако кресло было предусмотрительно повернуто так, чтобы видеть прихожую. Дима помахал ей рукой. Она улыбнулась и помахала в ответ.
Катя щелкнула замком, открыла дверь.
На пороге стоял Антон Лемехов. В руке он держал здоровенный букет гвоздик.
— Кать, ты букет забыла… — начал было Лемехов, но заметил Диму и умолк. Лицо его сперва вытянулось, затем стало наигранно-веселым. — Я просто подумал…
Это был другой букет. Катя поправила волосы.
— Антон, знакомься, это Дима. Он продюсер. Дима, это Антон, наш сотрудник.
— Здравствуйте, Антон, — кивнул Дима.
— Да мы знакомы вроде. Я же тебя принимал вчера, у мотеля, — ответил не без язвительности Лемехов. — Забыл уже, что ли?
— Почему забыл? — спокойно ответил Дима. Помню.
— А раз помнишь, помолчи тогда, да? — вдруг озлился Лемехов. — Кать, я, наверное, чего-то неправильно понимаю?..
Катя напряглась, не замечая того, сильнее сжала Димины пальцы.
— Нет, Антон, ты все правильно понимаешь, — ответила она очень серьезно. — И что? Тебя удивило, что у меня в гостях посторонний мужчина?
— Вообще-то… — начал оперативник, но Катя перебила его:
— А ты-то сам зачем пришел? Цветы отдать? — Она взяла из рук Лемехова букет. — Отдал. Спасибо. Сейчас в вазу поставлю. Это все? Или я должна перед тобой отчитываться по полной программе? Как перед парткомом?
Дима почувствовал, что Катя начала злиться, и тоже сжал ее пальцы. Не очень сильно, просто для того, чтобы приободрить.
— Антон, — сказал он, — не знаю, как считаете вы, а я считаю, что личная жизнь Кати, равно как и моя, равно как и любого другого человека, вас не касается.
— Конечно, нет, — кивнул насмешливо Лемехов. — Если только он не уголовник.
— Замолчи, — вдруг тихо сказала Катя.
— Простите, Антон. — Дима улыбнулся. — Не могли бы вы конкретизировать фразу? Кого из здесь присутствующих вы считаете уголовником?
