Книга Ворожея - Катя Зазовка

Алесь не сводил с Милавы внимательного взгляда. До недавнего часу она казалась ему всего лишь простой девицей, но теперича… она манила его, волновала. Такая чарующая и такая пугающая в этом своем недоступном обычному человеку знании. Вон, точно изнутри зеленым пламенем светится. А очи-то, очи чернее самой ночи! Да горят точно два уголька. Достоин ли он, простой молодец, сын старосты, такой красы? Сумеет ли, примирится ли, ежели боги дозволят, с ее ремеслом?

«А Милаву почто не спрашиваешь?» — прозвучал внутренний голос.

Но долгих объяснений и не требовалось. Видел Алесь, как теплеют ее очи, когда он подле. Слышал, как бьется быстрей ее сердце, когда он приближается. Да и просто чувствовал, что тянется она к нему.

— А как же селяне? Как они воспримут замену Кукобы Черной?

Но и тут Алесь, не кривя душой, мог признаться, что люба ему Милава, оттого и безразлично, как к ней отнесутся соседи. А ежели потребуется, то он готов с ней и в ином месте, далече от родного села, счастья искать — лишь бы дозволила.

— Все, — девица устало присела на лавку. — Кажись, вызнала я, от кого хворь по деревне пошла.

— Ты это что ж, ворожила? — насторожился сын старосты.

— Так, ворожила. Ой, а что это у тебя в очах?

— А что там? Что? — осторожно пощупал веки Алесь.

— Да никак страх, — улыбнулась Милава.

Он расслабился и улыбнулся в ответ. Вот дурень-то! Набрал в голову. И тут же посерьезнел:

— Ну, так кто хворобу нагнал? Как его величать?

— Как величать, мне неведомо. Но углядела, что недуг наслала обиженная девица… Погодь! — Милава вытянула шею — хороша, точно лебедка. — И как же я прежде до этого не домыслила? А у Ружи, что пропала, какие волосы?

— Светлые, — заволновался Алесь, — а что?

— Вот и стало все на свои места! Это Ружа, — облачилась в слова догадка.

— Ружа? — сын старосты оторопел. Видать, чего угодно ожидал, но никак не этого.

— Так.

Милава выдохнула и поведала сыну старосты, как стала в купальскую ночь невольной свидетельницей предательства.

— Никогда я тебе не прощу такого предательства! Будь ты проклят! И весь твой род! Так она сказала. А поутру в реке я повстречала новообращенную русалку. Вот тебе и недуг. В селе-то ведь, почитай, все родичи, кто в первом, а кто и в седьмом колене.

На лике Алеся отразилось неверие:

— А как же дядька Рафал? Он-то человек пришлый.

— Может, просто заразился?

— Проклятьем?

— Да нет. Хворобой, что породило проклятье.

— А почему ж тогда не все занедужили?

— Хвала богам, что не все! Но я мыслю, что это дело часу. Кто ведает, что эта ночь принесет.

Алесь помолчал, и после некоторых раздумий неверие погасло.

— И что же теперича нам делать? Как же хворь отвадить?

— Надобно взвару побольше сготовить да опоить им всех. И чтоб кажный выпил, даже на ком ни единого гнойничка не сыщется — тогда недугу не в ком станет прятаться и он уйдет навсегда. А проклятье я ворожбой сниму.

— Но как же заставить всех выпить этого взвара? Наверняка сыщутся те, кто понесет весть, мол, отравить их хотят иль одурманить.

— Тут поразмыслить надобно. Одно могу сказать точно…

Алесь внимательно глядел, страшась даже дыханием сбить Милаву.

— Меня они слушать не станут и ничего из моих рук пить тоже. Потому только ты способен их надоумить.

— Кто тут? — испуганно спросил Вит и резко сел.

— Ш-ш-ш, — захлопотала вокруг хворого Милава, — ты еще слаб. Ляг, будь добр.

Мельник малость расслабился, заслышав знакомый голос, и тут же встревожился снова:

— Я видел Кукобу!

— Как это, видел? — Светлые брови Алеся недоверчиво надломились.

— Не может того быть, привиделось тебе, — предположила Милава, однако в голосе ее скользнула неуверенность.

Сын старосты незаметно показал ворожее, что не стоит слушать Вита — мол, тот башкой о половицу ударился, вот и померещилось.