Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Я скажу все как на духу. Только дай мне слово, что не станешь делать худого, а меня послушаешь?
— Ладно, — согласился сын старосты, — даю.
— Волколак тот и правда кузнец ваш, — заприметив, как надломились его брови, ворожея поторопилась с объяснениями, — только, по всему видать, не по своей воле обращенный. Вот и рыщет по лесам да худое творит.
— И ты молчала? — вознегодовал Алесь. — И давно ты об том ведаешь?
— С купальской ночи.
— Почему же ты сразу об том не рассказала?
— А кто бы поверил «ведьмарке пришлой»?
Алесь засопел, подтверждая тем самым слова Милавы.
Скоро они выбрались к ветряку. Луна, давно выбравшаяся из облаков, щедро заливала светом округу, высветляя каждую лопасть мельницы, каждое бревно хаты Вита. Алесь поправил неподвижную Восту и подошел к крыльцу. Милава постучала в уже знакомую дверь. Но за ней не послышалось никаких шевелений. Она постучала малость погромче.
— Неужто пошел куда?
— Ага, как же! Забрался на печь, от нечистиков подальше, да спит давно, — Алесь громыхнул в дверь ногой, да так, что ладная створа угрожающе покачнулась — мол, ежели еще так сделаешь, как пить дать, с петель слечу. Но хозяин так и не отозвался.
— Да что ты там себе думаешь?! Отворяй, сказано! — взревел Алесь и продолжил пинать дверь. Удар на десятый защелка вылетела вон, за ней следом не удержалась и петля. Охранительница обиженно скривилась, обнажая нутро избы.
— Погодь, хватит, — вмешалась ворожея, остановив разошедшегося молодца, что уже снова занес ногу для удара. Она осторожно отворила качающуюся на единственной петле дверь и отпрянула. Прямо на пороге лежал навзничь Вит. Милава присела, приложилась ухом к груди и еле разобрала прерывистое дыхание.
— Жив, хвала богам!
— Что за напасть такая?! — округлил очи Алесь. — Да что ж тут такое творится, а? Да я этого кузнеца сегодня же своими руками порешу!
— Алесь! — одернула молодца Милава. — Ты мне слово дал. А я не велю тебе к кузнецу ходить и тем паче его убивать. Он не в себе. Ему помочь надобно. А покуда у нас и без того дел невпроворот. — Молодец смолк. Ворожея успела приметить только гуляющие желваки. И пусть! Зато не перечит. Покуда… — Ты лучше Восту положи на траву, и давай-ка Вита хоть на лавку затянем.
Алесь сделал, как велено. Милава запалила лучину и поднесла ближе к мельнику.
— Ты гляди… — Алесь даже очи протер, чтоб увериться, что не ошибся. Весь лик молодца покрылся гнойниками. — Совсем как у меня было. — Сын старосты невольно провел ладонью по своей щеке и облегченно выдохнул, не обнаружив там следов свежих язвочек. — Ты хоть его не трожь, вдруг заразишься.
— Не заражусь.
— Откуда ведаешь?
— Ведаю, иначе уже целое село бы занедужило.
Алесь почесал замотанную голову:
— Кто ведает, может, уже и занедужило… Я еще перед вечерей из хаты утек. Что нынче в деревне творится, одним богам ведомо.
— Я сейчас взвар сготовлю. Виту дам, тебе и сама выпью.
— А что это за хворь, ведаешь?
Милава долго оглядывала Вита: руки, ноги, спину… Но и после внимательного осмотра так и не сумела определить, что это за хвороба. Ну да ничего, сок покрик-травы самые страшные недуги отводит. Да и Алеся на ноги вмиг поставил. Значится, и тут не оплошает. Ворожея полезла в сумку, достала корень, сильно походивший на человека, и принялась за знахарство:
— А ты покуда Восту в хлев отнеси. Негоже мертвому подле живого лежать. Но и на земле ее оставлять нельзя.
* * *
Череда раскрыл веки — кругом княжила темнота. Некоторый час он без толку вращал очами, силясь припомнить, где он и что с ним приключилось. Запахи шептали, что в хате, но не в своей. Тем паче так темно под небом не бывает, даже когда луны нет. Староста попытался приподняться, но в голове так заныло, что он, застонав, снова лег.
— Эй, есть тут кто-нибудь?
Справа зашуршало. Кто-то поднялся и пошел к нему. На душе стало неприятно, а ежели этот кто-то сейчас кинется на него? И молчит же почему-то.
— Кто тут? — как можно тверже повторил вопрос староста, силясь не казаться напуганным. Но ответа снова не последовало. Череда в страхе сел, пытаясь не обращать внимания на головную боль. Чья-то прохладная рука легла ему на грудь и мягко толкнула, заставляя вернуться на подушки.
— Ты кто? Покажись! — попросил противящийся староста. Руку убрали. Кто-то удалился и запалил лучину. Череда зажмурился. А когда все ж таки проморгался, облегченно выдохнул:
— А, это ты, Яромила.
Прекрасная женщина подошла ближе и снова чуть толкнула его ладонью, призывая вернуться на тюфяк да успокоиться. Череда повиновался. Тем паче теперича страшиться было некого. Разве что Лютовера. Уж больно ревнив тот да жену дальше собственного подворья не пускает. Ну да староста тут не задержится. Сейчас малость отдохнет, с охотником словом перекинется и к себе вернется.
— Яромила, а Лютовер в хате?
Уже хлопотавшая подле очага хозяйка оглянулась и помотала головой. Староста в который раз подивился густым золотистым локонам, что обычно таились от чужих очей под намиткой, дивному лику, гибкому стану. А какая грация! Во всех окрестных деревнях — да что там в деревнях! — поди, среди рогачевских пригожунь, а то и среди волынянок такой грации вовек не сыскать. Меж тем Яромила, как радушная хозяйка, уже черпала из горшка остывшую вечерю и щедро лила в миску. Ну и даром, что снедь холодная, — не дело ночью печь топить. Ну, а уж стряпуха она знатная. Все бабы в округе от злости зубами скребут, а сами и близко вровень с ней не станут.
— А как же я тут очутился? — вдруг спохватился староста. — Неужто ты меня одна до хаты тащила?
Яромила кивнула. Череда только диву дался. Надо же, и как только у такой тоненькой женщины силенок хватило его, борова, в избу затянуть да на лавку закинуть? Меж тем хозяйка присела с миской к нему на лавку. Как и ожидал староста: от снеди дивно пахло. Он едва удержался, чтоб не напугать жену Лютовера и не накинуться на еду, словно волк на зайца посреди лютой зимы. Хозяйка набрала немного в ложку и протянула гостю.
— Что ты, — воспротивился староста, — я же не дитятко, сам поесть смогу.
Однако только лишь теперича он заприметил, что его правая рука ниже локтя оказалась недвижима. Кисть была перетянута чистыми тряпицами.
— Что это? — спросил он, но тут же вспомнил, как его ладонь разом с тесаком исчезла в клыкастой пасти. — А нож где?
Яромила указала на стол. Там лежал тот самый тесак, с которым староста от волколака оборонялся. А голова отчего болит? Видать, ударился, когда в обморок бухнулся. Надо же. Не раз в потасовках довелось поучаствовать, буянов разнимать. Пару раз калечен был, но вот чувств, точно баба на сносях, терять не доводилось. Вот это весть… Череда заалел. И заалел еще больше, когда, не сумев толком покормиться левой рукой, дозволил-таки позаботиться о себе Яромиле. Хотя в том оказалось немало приятного — женка его давно померла. А боле бабой он так и не обзавелся. Ну, захаживал порой к постояличихе. Но туда особливо не набегаешься. Добре, ежели раз на седмице к себе пустит. Ну, а коли чаще жаловать, так жениться надобно. А делать этого в другой раз староста намерен не был. Ему нытья да капризов Услады и так по уши хватало.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
