Ты вспоминаешь свою тоску над математическими конспектами. А если бы ЭТО пришло к тебе на десять лет раньше?.. Но жизнь не перепишешь. Что было, то было, и что есть, то и есть. Шумит дождь. Из слов складываются строчки. Ты общаешься с чем-то неимоверным, и никто не мешает. В одной из спален всхлипывают во сне дети. И никакой мужик не сопит и не требует матраса. Ты от души кайфуешь…
Приходит время нести людям плоды твоих ночных трудов. Ты постепенно входишь в мир людей, чьи имена видела напечатанными в прессе: печатное слово — великая сила. Ты не чувствуешь сакрального трепета, но огромный интерес к этому миру — да. Хотя ты и сейчас не можешь представить себе, что эти люди делали во время СССР, когда была цензура, стихи про партию, предложения стать информатором-стукачом. Ты не застала тех времен, как не застала и советских гонораров, и всесоюзных творческих конференций литераторов народов СССР.
А в постсоветском мире украинской литературы тобой постепенно начинают интересоваться. И как творческой личностью, и как женщиной. Тут, в литературе, все давно уже перегуляли друг с другом и сбалансировались в более-менее стабильных браках. Но все равно открыты для новых творческих и жизненных впечатлений, и ты попадаешь в круг их новых интересов — и как творческая личность, и как женщина немногим за тридцать, которая выглядит гораздо моложе. Ты не думаешь, что бы было, если б ты встретила кого-нибудь из них на заре юности. Ты просто не противишься случаю, если он выпадает. Прошлого нет, а будущее исчерпывается ближайшим свиданием.
А один — так и вообще идеальный любовник для творческой женщины. Страсть и творчество сливаются в одно. Когда ты хочешь свидания, то говоришь, что хотела бы показать свое новое произведение. Неведомо, какие силы назначают даты ваших встреч, но ты уже знаешь: пока текст не готов, встреча не состоится. Ваши свидания происходят не так часто как бы тебе хотелось. Это по-житейски грустно, но, с другой стороны, такая атмосфера невероятно приятствует творчеству: мечтаешь о новом свидании — и весь свой жар вкладываешь в очередные стихи или в очередной рассказ. Иногда тебе кажется, будто ты пишешь лишь для того, чтобы он сказал, что это хорошо. А когда привычка становится сильнее страсти, как это всегда бывает в длительных отношениях, ты знаешь: для оживления связи нужно написать что-нибудь новое.
Следовательно, творческая составляющая твоего естества регулярно получает качественную подпитку. В каком-то смысле это редкостная гармония. Но ты в этом мире не только творческая личность. Ты женщина, которой «для здоровья» нужно немного чаще, ты, черт побери, хозяйка в доме, вынужденная таскать с базара картошку и другие тяжелые вещи, ты обеспечиваешь семью, ты, в конце концов, мать двоих детей! Если бы и для других измерений твоего бытия найти такую же ощутимую поддержку!.. Но где ее взять? Годы идут, дети растут, по мере их взросления возникает все больше проблем. Иногда тебе кажется, что Бог дал тебе этих невыносимых детей для того, чтобы бесплодные женщины, увидев и такие возможные варианты, не очень страдали. Жизнь складывается из домашних перебранок и безденежья, в ней нет ничего хорошего, кроме творчества и тайного романа. И ты протягиваешь руку в незнакомый мир к новому мужику.
(В скобках отметим, что ты давно не реагируешь на обыденную нетворческую мужичню, что встречается на твоем жизненном пути. Лысые, с брюшком дядьки, разведенные, ищут прибежище от проблем с жилплощадью, готовы носить бананы твоим детям и превратить в небольшой дворец твою несуразную квартиру, только бы нашелся для них у тебя уголок. Конечно, и маму твою нужно отправить куда-нибудь подальше. Лучше всего отвезти в село к его маме. Ничего себе предложеньице! Ты можешь сколько угодно ссориться с мамой, но если какое-то мурло намеревается регулировать ваши отношения… да послать его как можно подальше и еще наподдать коленкой под зад! Ищи себе других баб с детьми и жилплощадью!)
Ты не особо следишь за модой, усматривая в погоне за ней неестественную для творческих людей суетность. Но вдруг оказываешься в эпицентре новейших брачных тенденций своей эпохи и своей страны, познакомившись с заграничным дядей. Он появляется неожиданно, как снег на голову, мелкий коммерсант, так называемый евроколлектор, который работает с дешевым антиквариатом разнообразного происхождения. И сразу же приглашает тебя в ресторан.
— Я покажу тебе, как мы живем. Разве у нас такие убогие рестораны? Ты скоро сама увидишь!
Феминистки считают, что, знакомясь с женщинами из третьего мира, граждане первого подыскивают себе послушных жен, которые в своей массе еще не прониклись идеями гендерного равенства. В этом есть правда, но не вся. Корни особенностей их брачных исканий еще и в том, что пресытившиеся обыватели западной материалистической цивилизации уже физически не способны радоваться своему достатку. Материальная сторона их жизни вполне на уровне, но комуникативная, эмоциональная составляющие — крайне бедны. Они столько всего уже съели, столько поменяли машин, столько туристических объектов увидели, что не в состоянии получать от всего этого удовольствие. Но их еще может простимулировать радость в глазах тех, кого они угощают, катают на машине, кому показывают побережье и соборы.
Не проходит и месяца, как ты сидишь с ним в ресторане на берегу Северного моря и ешь вареные устрицы. Серые воды прилива быстро достигают большого окна возле вашего столика.
— Присмотрись-ка к ним повнимательней, — говорит он про устриц, — они похожи на женские потайные места. Такие же красивые и загадочные.
Тебе нравятся эти непристойности, хотя вообще-то ты не любишь, когда мужики слишком вульгарны.
Одна твоя подруга как-то говорила, что идеал мужчины — это тот, с кем не страшно иметь много детей. Никто из литературных «мальчиков» не соответствует этому требованию. А этот ночью говорит, что будет любить твоих детей как своих собственных. И сделает тебе еще одного. Поздний ребенок любви приносит особую мудрость жизни. Тебя необычайно трогает все это. Ни один мужик не хотел ребенка от тебя, включая отца твоих детей. Твои дети родились по недосмотру и из-за грубого отношения к женщине. А желанного ребенка любви у тебя нет. Тебе под сорок. Еще можно успеть, если впрыгнуть в последний вагон. Но Бог не дал. У него, по-видимому, были свои соображения на этот счет…
Это продолжалось три года. Твой заграничный бойфренд приезжал к тебе, ты с детьми — к нему. Но слишком поздно вы встретились. Ты уже не в силах бросить то, что есть у тебя на родине, хотя твои достижения и не выражаются в денежном эквиваленте. И дело не в том, что у него связанные с имуществом проблемы, которых ты не понимаешь. Дело в том, что ничего не понимает он:
— Неужели ты не видишь, что тебе уже пора бросить литературу? Неужели ты еще не убедилась, что она тебе ничего не дает? А в моей стране ты бы легко получила место в хорошем супермаркете, а потом ты, с твоей головой и твоим образованием, быстро могла бы стать менеджером по поставкам!
От этих советов ты возвращаешься к этой самой литературе, к гендерным и культурным исследованиям, которые, собственно говоря, никогда и не бросала. Возвращаешься в мир БЕЗ МУЖИКА, из которого вышла, как Венера из морской пены.
