– Прекрати, – отмахнулся Игорь, – с каждым может случиться. Главное, что сам живой.
Увидев, что Михаил вновь поднял руку к лицу, предупредил:
– Рану грязными руками не трогай – загноится! Иди в дом.
– А говорила – не посмеет… – недовольно пробурчал Игорь, когда Ирина начала обрабатывать продолжающую кровоточить рану. Занятая работой, Соловьева промолчала. Она аккуратно наложила на Мишину щеку марлевую салфетку и прилепила несколькими полосками бактерицидного пластыря – крест-накрест.
* * *
Пули прожужжали рядом с его головой и впились в калитку, расщепив сухую доску. Пригнувшись, Разин отпрыгнул в сторону и бросился в густые кусты у обочины. Там он и затих. Приподняв голову, увидел, как человек в темной одежде выскочил из двора и, пробежав по улице несколько метров, остановился, прислушиваясь и озираясь по сторонам. Он стоял как раз напротив того места, где лежал Макс. Разин на время перестал дышать. Сердце бешено пульсировало в груди. Казалось, его звуками наполнился ночной воздух. И преследователи Макса по этому стуку его заметят. Что это был милиционер, Разин не сомневался. Получалось, что они все же вышли на Ирину и ожидали его возле ее дома. Прошла целая вечность, прежде чем оперативник, еще раз внимательно осмотревшись, скрылся за калиткой.
Не теряя времени, Разин выбрался из канавы и, пригибаясь, поспешил в лес. Отбежав сотню метров, остановился и сел на холодный мох. Несколько минут назад он чудом избежал задержания. Если бы не оплошность опера… Представлять последствия он не захотел. Между тем ему сегодня чертовски везло. Второй раз он в последний момент уходил из лап ментов. Теперь, когда к Ирине путь заказан, надо было хорошенько подумать, куда двигать дальше. Возвращение в райцентр он исключил сразу. Воспользоваться попуткой и выехать за пределы района было опасно из-за угрозы быть задержанным на первом же гаишном посту. Оставалось уходить отсюда подальше пешком, обходя оживленные места стороной.
Но куда идти? Кроме сравнительно небольшой суммы денег у него ничего не было – все осталось в квартире в виде трофея мусорам. «Наверно, бабло уже поделили, – сокрушенно подумал он. – Кто же от такой халявы откажется?» Разин даже мысли не допускал, что найденные деньги будут официально оформлены по протоколу в качестве вещественного доказательства и обращены в доход государства. За свою недолгую жизнь на воле он имел дело только с переодетыми в форму мздоимцами, готовыми за доллары продать всех и вся. Хотя это были единичные эпизоды, но именно они врезались в память. На зоне же Разин окончательно уверовал в то, что все милиционеры продажны. Он никогда не анализировал, почему авторитетные преступники с деньгами отбывают срок вместе с ним? Кто же их изобличал и отправлял в места не столь отдаленные? Все и всегда для него сводилось к неблагоприятным стечениям обстоятельств. Хотя многие из сидельцев прекрасно помнили своих «крестников». Это были «правильные менты» – неподкупные профессионалы, которых люто ненавидели, но вместе с тем боялись и уважали.
Заметно похолодало. Чтобы окончательно не замерзнуть, Разин поднялся на ноги и пошел в сторону дороги. Макс стал прокручивать в голове прошедшие дни и встречи. Можно было подвязаться к какой-то смазливой вдовушке, но сейчас это было нереально. В любом случае надо было найти лежбище и хотя бы несколько дней переждать.
Тут Макс неожиданно вспомнил про лесника. Обосноваться в лесу, в удаленном от города месте – это было самое оптимальное решение. Тем более покойный Тайсон говорил, что Кузьмич раньше тоже сидел в тюрьме. Учитывая свой обширный круг связей среди уголовников, Разин не исключал появления общих знакомых.
* * *
Привычка просыпаться чуть свет появилась у Александра Кузьмича еще во время армейской службы. Он никогда в жизни ей не изменял, даже когда приходилось ложиться спать под утро или бодрствовать всю ночь напролет. В этом случае он даже не спал днем. Пробуждение после дневного сна было тяжелым, как с похмелья, и последующий день можно было считать потерянным. Утро же было самое любимое время суток.
Пирогов любил наблюдать, как пробуждается после ночи густой хмурый лес. Освещенные первыми лучами солнца вековые ели и молодые деревья теряли свои зловещие темные очертания, становились ярко-зелеными, с золотыми блестками. Пернатые обитатели леса, соревнуясь между собой, перекликались громкими заливистыми трелями. Наступал новый день.
Лесник вышел на крыльцо, глотнул прозрачный росистый воздух и побежал к лесному озеру, заранее прихватив с собой полотенце. На пологом песчаном пляже Пирогов остановился, любуясь зеркальной гладью воды, еще накрытой кисеей утреннего тумана. Затем разделся до плавок, аккуратно свернул одежду и положил ее на плоский камень. Выйдя на заросшую густой травой площадку, приступил к привычной зарядке. Это был комплекс упражнений на гибкость и растяжку. Разогрев мышцы, приступил к «бою с тенью».
Тренировался он ежедневно и, несмотря на зрелый возраст, находился в прекрасной физической форме. Основательно пропотев и немного передохнув, сто раз отжался на кулаках, после чего с разбегу бросился в озеро. Вода была с ночи прохладной. Отплыв от берега несколько десятков метров, он перевернулся на спину и застыл, глядя в чистое, без единого облачка, небо. Ничего не предвещало ненастья, что порадовало Пирогова. «Нагуляются пацаны от души», – подумал он и, мощно загребая руками, поплыл назад.
Когда он возвратился домой, солнце уже взошло. Утренняя роса еще блестела на траве. Пирогов несколько раз встряхнул полотенце и повесил на веревку у бани. Прошел в дом и переоделся в неизменный камуфляж, в голенище сапога вложил охотничий нож с широким кованым лезвием, который был всегда при нем. В лесу всякое может случиться. Ребята еще спали, и он решил не терять времени и позавтракать. Растопив на сковороде сало, выбил туда же яйца. Когда желтки хорошо прожарились, выключил огонь и поставил сковородку на стол. Затем налил чай в большую кружку и присел на табуретку.
Раздавшийся с крыльца шорох заставил его резко обернуться.
– Приятного аппетита, Кузьмич! – Опершись плечом на дверной косяк, на пороге стоял недавний гость.
Пирогов насторожился. Его не столько смутило само раннее появление Макса, сколько то, что он был один – без Витьки и Павла. Вызывал подозрения и его внешний вид. Лицо у пришедшего было усталое и заросшее щетиной, а на мятой одежде виднелись следы высохшей грязи. При себе у него не было никаких вещей. Кузьмич подсознательно почувствовал опасность.
– В дом пустишь? – спросил Разин.
Пирогов отложил вилку и, вытерев о салфетку руки, приподнялся.
– Что застыл, так и будем на пороге базарить?
Пирогов нахмурился. Сам тон обращения бывшего зэка ему претил. Была не ясна и цель его визита. Очевидным казалось лишь то, что Макс побывал в переделке и появился на хуторе неспроста.
– Где Виктор? – сухо спросил Кузьмич.
– Не знаю, разошлись наши пути, – продолжая улыбаться, ответил Макс и сделал шаг вперед.
– Стой, где стоял! – одернул его лесник. – Я тебя не приглашал!
