Она остановилась и внимательно посмотрела на меня.
– Узнала. Вы тот самый Борисов, – и направилась в дом. – Проходите.
Мы с Игорем зашли в просторную переднюю комнату.
– Обувь можете не снимать, – сказала Ирина и вышла в холл. – Садитесь. Чай будете пить?
Она говорила абсолютно равнодушно и без эмоций. Если честно, то ее поведение меня немало удивило. Зайдя следом за ней, я присел на диван, а Игорь, воспользовавшись отсутствием хозяйки, быстро обошел смежные комнаты, не забыв заглянуть в ванную и туалет. Убедившись, что в доме больше никого нет, уселся рядом со мной.
Когда Ирина возвратилась с чайными приборами, я смог разглядеть ее лучше. Ее вид поразил меня. Под глазами четко проглядывались уже успевшие пожелтеть синяки. На запястьях я увидел ссадины и кровоподтеки. Теперь мне был ясен диагноз. Но кто ее так отделал, не Мальцев же?
Когда она присела в кресло, Мухин взял в руки горячую чашку, отпил глоток и поглядел на меня – «начинай».
– Ирина, нам необходимо поговорить.
– Я уже все знаю, – ответила она и горько усмехнулась.
– Что вы знаете? – переспросил я, не скрывая удивления.
– Что Сергей погиб! – сказала она равнодушно.
– Кто же вас проинформировал?
– Он мне с того дня, как мы расстались, ни разу не позвонил, чего раньше никогда не случалось. Я попыталась с ним связаться, но его телефон не отвечал, и я позвонила ему на работу.
Она поставила на стол початую бутылку коньяка и рюмки.
– Выпьете?
Я посмотрел на Игоря, и он в ответ повел головой.
– Спасибо, нет, – отказался я, хотя рюмочка-другая хорошего коньяка мне бы точно не повредила.
Ирина налила рюмку и выпила одна, после чего спросила меня:
– Как это произошло?
Я промолчал. Рассказывать подробности убийства не было никакого смысла.
– Понятно, это служебная тайна, – она поставила рюмку на стол. – Но ведь вы не только ради Сергея приехали?
Эта женщина не переставала меня удивлять. Она была совсем не проста. Я еще помнил, с каким трудом мне с Птицыным в далеком 1988 году удалось переломить ее упорство и убедить помочь. Только благодаря ей Разин тогда остался невредим и предстал перед судом, хотя было четкое указание руководства в случае оказания сопротивления живым его не брать. Теперь же, как я понял, Соловьева сама шла на контакт и ждала вопросов. Я решил не темнить.
– Когда вы в последний раз встречались с Разиным?
– В среду, – очень спокойно ответила она и плеснула себе еще коньяка.
– Зачем он приходил?
– Я не знаю. Лишних вопросов ему не задавала. А результат моего гостеприимства – вот он, у меня на лице и здесь. – Она сняла с шеи платок и расстегнула верхние пуговицы платья. – Смотрите!
– Кхе, кхе. – Мухин сдержанно кашлянул, поднеся зажатый кулак к губам.
Ирина поправила одежду и продолжила:
– Между нами уже давно нет ничего общего, это я ему попыталась объяснить. У меня был последний шанс с Сергеем, была надежда на будущее, только он не позволил… – не договорив, она замолчала и отвернулась. – А теперь мне все равно…
– А откуда вам известны подробности? – вдруг заговорил дотоле молчавший Мухин.
Я понял, что задал он вопрос не просто так, а с подковыркой, дав понять, что Ирина попала прямо в точку.
Она ответила не сразу.
– На свое горе, слишком хорошо его знаю и не верю в совпадения! – Подошла к серванту, взяла пачку сигарет и закурила.
Мы с Игорем переглянулись. В логике и самообладании ей отказать было трудно.
– Где он сейчас? – на всякий случай спросил я, хотя ответ знал заранее.
– Не знаю, но войти в контакт для него не проблема. Скорее всего, где-то отсиживается. Как я поняла, документов у него нет.
Мухин глотнул уже успевший остыть чай, отодвинул чашку и в упор посмотрел на Соловьеву.
– Кроме Мальцева он убил еще нескольких человек, так что вы, Ирина Васильевна, не одиноки в своем горе. И чем быстрее мы его задержим, тем будет лучше для всех.
– А что от меня вы хотите? – осторожно поинтересовалась она.
– Помощи в его задержании!
– Как же я могу помочь, если не знаю, где он.
– Сейчас, когда он знает, что его ищут, то вполне может появиться у вас.
– Не может! После того, что он со мной сделал, – не посмеет! А если вдруг появится, то в живых останется кто-то один! Ненавижу!!!
В ее словах звучали ненависть и решительность. Было очевидно, что она не играет, и я подумал, что на месте Разина я бы очень и очень остерегся.
– Поэтому я оставлю в доме своих сотрудников, – сказал Игорь.
– Зачем?
– Для вашей же безопасности.
– Не надо никого оставлять! – вдруг сорвалась на крик Ирина. – Я в состоянии сама позаботиться о себе. И вообще, я сегодня уезжаю. Не могу больше здесь находиться! Прошу вас, уйдите! – Соловьева тяжело задышала и вышла из комнаты.
– Вижу, не врет! – удовлетворенно заметил Игорь, и с ним трудно было не согласиться.
Успокоившись, Соловьева вернулась и стала убирать со стола.
Говорить с Ириной было больше не о чем, и мы засобирались. Мухин порылся в бумажнике и достал визитку.
– Ирина Васильевна, и все же, если узнаете о нем, позвоните.
Она взяла карточку и, не читая, положила на тумбочку в коридоре.
– Прощайте…
– До свидания, – поправил я.
– Нет, именно прощайте! – она взялась за ручку двери.
– Стой!!! – отчаянный крик Казакова разорвал ночную тишину.
Два громких хлопка пистолетных выстрелов резанули по ушам.
Выдернув пистолет и оттолкнув Соловьеву, я выскочил из дома. Спрыгнул с крыльца и встал в тень у стены. Рядом почувствовал тяжелое дыхание Мухина. Прошло несколько секунд, пока глаза адаптировались к темноте. Скрипнула калитка, и во двор зашел Казаков.
– Ушел, гад! – с досадой произнес Михаил, растирая плечо. Его одежда в некоторых местах была испачкана сырой землей, а поперек щеки кровоточила ссадина.
Мы с Игорем подошли к нему вплотную.
– Докладывай, – тихо произнес Мухин и, заметив на крыльце Ирину, приказал: – А вы – быстро в дом!
Дождавшись, когда та скрылась за дверью, повернулся к Казакову.
– Слушаю тебя!
– Докладывать особенно не о чем! – с раздражением в голосе сказал он. – Находился за домом. Вдруг открывается калитка и заходит Разин. Что это был он – уверен, как раз под фонарем остановился. Я решил переменить позицию, чтобы оказаться у него за спиной. Начал передвигаться и, как назло, железяки под ноги попались. Он сразу развернулся и обратно к калитке. Дернулся за ним и споткнулся. В темноте ни черта не видно! Выстрелил ему вслед, но не попал. Когда выбежал наружу, его след простыл! – Казаков приложил руку к лицу и утер выступившую кровь. – Виноват я, Игорь Иванович!
