Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Я перевел слова афганца Старку.
– Вероятно, какое-нибудь предложение. Я о старике чтото слышал от Рикса. Не возьметесь ли вы поговорить с ним и узнать, в чем дело? – предложил мне посол.
– С удовольствием, – ответил я и стал договариваться с афганцем о месте и времени встречи.
Маленькая, жарко натопленная комната в доме шейх-уль-ислама, куда привел меня младший сын. Сам старик, весь седой и высохший, сидел на ковре и перебирал четки. Рядом с ним сидел его старший сын – точная копия младшего. Такой же орлиный нос, те же зоркие глаза. Только лицо более возмужалое. В комнате находился еще друг из семьи Мовлеви Мансур из индийских эмигрантов. Его широкое, открытое, умное лицо окаймляла большая черная борода, которую он спокойно время от времени разглаживал. Младший сын приготавливал чай и прислуживал. Единственной мебелью в комнате был стол, на котором стояла лампа, освещавшая висевшую на стене карту Афганистана.
– Вы приехали сюда недавно и, наверное, пока не знаете ни меня, ни Афганистана с его историей, – начал старик. – Афганистан при покойном эмире Хабибулле фактически находился в руках англичан, ибо Хабибулла продался им. Но, несмотря на это, вопреки воле эмира, каждый афганец стремился к освобождению своей родины и к завоеванию независимости для своей страны. Я еще в тысяча девятьсот тринадцатом году, будучи шейх-уль-исламом, вел пропаганду за идею освобождения Афганистана и хотел обратиться за помощью к русскому царю. Мои люди ездили в Ташкент и говорили с тамошним генерал-губернатором. Но начавшаяся война объединила русских с англичанами, и нашей надеждой остались немцы.
– Простите, саиб, все это очень интересно, но я более или менее знаком с историей Афганистана и поэтому просил бы вас говорить о вашем важном деле, – прервал я старика.
– Сейчас, сейчас, сын мой, не торопитесь. Так вот, всю жизнь я боролся с английским влиянием в Афганистане. Все это известно. Когда в Вазиристане началось восстание племен против англичан, меня вызвал находившийся здесь турецкий министр Джемал-паша и предложил ехать к независимым племенам и помогать повстанцам. Он обещал мне от имени советского посла Раскольникова и своего послать оружие и деньги для восставших. Я согласился. Я, взяв с собой моих двух сыновей, поехал в Ягистан и восемнадцать месяцев поддерживал восстание своим руководством и авторитетом. Однако Джемал-паша не сдержал обещания. Он прислал немного денег, но оружие не пришло.
– Давайте перейдем к нынешним вопросам, – еще раз перебил я его, видя, что он собирается рассказывать всю ночь.
– Да, скоро уже год, как началось восстание хостинцев против Афганистана, – продолжал старик, – я уверен, что это восстание поддерживается английскими деньгами и оружием. Я считаю большевиков друзьями Афганистана и предлагаю вам следующий план. Я могу поехать в племена, где меня хорошо знают и уважают, и я ручаюсь, что сумею направить восставшие племена против их настоящих врагов – англичан. Таким образом можно спасти Афганистан от междоусобной войны и одновременно разрушить все приготовления и планы англичан на границе Индии, – закончил торжественно шейх-уль-ислам.
Я размышлял над планом старика. Его влияние в племенах не подлежало сомнению. О его прошлой деятельности многое рассказал секретарь посольства Рикс. Предлагаемая им война на индо-афганской границе была выгодна нам, как и всякая война, обострявшая отношения между афганцами и англичанами. Уже благодаря нынешнему восстанию мы сумели внедрить наш воздушный флот в Кабуле, у самых ворот Индии. А чем дальше будет продолжаться война, тем больше выгоды нам.
– Хорошо, саиб, – ответил я, – вопрос этот очень серьезный, я доложу послу. А чем мы можем вам помочь в этом деле?
– Мне лично ничего не нужно, – ответил он, – для выполнения же плана потребуется сто тысяч рублей и пять тысяч винтовок с патронами. Тогда можно спокойно воевать целый год, – закончил старик уверенно.
– Ладно, я доложу послу о вашем предложении, – сказал я и, попрощавшись, ушел.
– Что же, дело неплохое, – выслушав мой рассказ о предложении шейха, ответил Старк. – Напишите в Москву своим, а я также черкну Карахану. Может быть, найдут на это дело средства.
В ту же ночь я составил доклад в Москву о предложении шейх-уль-ислама и через два месяца получил из ОГПУ следующий ответ:
«На § 3 вашего письма № 5 сообщаем, что в высших инстанциях после обсуждения в принципе согласились с вашим предложением. Единственным препятствием служит вопрос о переброске оружия, что может расшифровать нашу активность и невыгодно отразиться на наших дипломатических отношениях как с Англией, так и с Афганистаном. Поэтому, чтобы обойти этот вопрос, мы рекомендуем на основании ваших предыдущих информаций попытаться купить оружие через директора немецко-афганской компании Ибнера. В случае успешного разрешения вопроса об оружии телеграфируйте».
Ответ Москвы мне уже не пришлось передать шейху. Он лежал больной. Спустя несколько дней после получения директив я, направляясь в город, заметил большую процессию, впереди которой несколько человек несли на плечах катафалк. Это была похоронная процессия. Стоявший поблизости афганец, которого я спросил: «Кого хоронят?», ответил: «Умер старый шейх-уль-ислам».
После месячного траура сыновья шейх-уль-ислама опять встретились со мной. Без отца они не могли провести больших планов. Не хватало нужного авторитета. Я предложил им более скромные задачи. Они согласились быть секретными информаторами. Два брата и друг их семьи Мовлеви Мансур взялись за работу по сбору сведений в районе от Джелалабада до Газни. Работали они добросовестно вплоть до начала 1930 года. Работают ли они сейчас? Кто знает?
Персия
Приехав в Москву, я рассказал о своих злоключениях Трилиссеру, а также сообщил обо всем в Центральную контрольную комиссию, где разобрали это дело и оставили его без последствий. В частной беседе решение было мотивировано тем, что сейчас идет усиленная борьба Центрального Комитета партии с троцкизмом и что в этой борьбе каждый старый член партии, стоящий на платформе ЦК, очень дорог. Поэтому пока нельзя тронуть Старка.
Получив двухмесячный отпуск, я собрался провести его в Туркестане, где проживают мои родные. В это время в Москве получили сведения, что в Хоросанской провинции Персии началось восстание, возглавляемое персидским офицером Салар-Джангом. Полученные сведения были разноречивы. Советский консул в Хоросане Апресов сообщил, что восстание вызвано искусственно, спровоцировано англичанами, и в доказательство называл английских агентов, связанных с главарями движения. Из Ташкента в то же время доносили, что движение носит народно-революционный характер, что программа Салар-Джанга по крестьянскому вопросу вполне сходится с коммунистической, и просили разрешения поддержать восстание оружием и инструкторами. Конкретных фактов о восстании обе стороны не сообщали. Москва, как всегда в таких случаях, кинулась изучать вопрос. Раскопали колоссальные архивы в поисках сведений о Хоросанской провинции. Материалов по социальному составу населения, по экономическому его положению и вообще мало-мальски серьезных данных об этом районе Персии в архивах ОГПУ не оказалось.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
