Незадолго до 9:00, когда взрывы затихли вдалеке, окрестности огласили залпы «катюш». Через несколько минут батальонные и ротные командиры инстинктивно приподнялись, выбрались на брустверы перед окопами и пронзительно засвистели. За ними последовали массы пехотинцев в белых маскхалатах, с хриплым криком «ур-ра!» Вскоре звуки орудий сменились хором солдатских голосов, перебиваемым отрывистым треском автоматных и пулеметных очередей. Когда первые цепи растворились в предрассветной полутьме, с флангов сектора Виноградова двинулись в атаку танки вместе с пехотой, бегущей рядом или едущей на броне. Виноградов молча наблюдал, как танки скатываются под уклон по замерзшим полям, к немецким позициям вдоль злополучной дороги на Белый. Вместе с начальником штаба Виноградов приготовился последовать за ними вечером, как только Соломатин введет в бой главные бронетанковые силы.
Три авангардных батальона первого эшелона 75-й стрелковой бригады, подкрепленных танковыми ротами 4-го танкового полка 35-й механизированной бригады, двинулись через поля к немецким укреплениям вдоль дороги на Белый. Огонь немецких опорных пунктов у дороги был несильным, даже из укрепленной деревни Клемятино на левом фланге бригады (55). Солдаты поняли, в чем дело, прорывая первую линию обороны противника. Артподготовка разнесла укрепления, в живых осталось лишь несколько немцев, слишком ошеломленных, чтобы оказать сопротивление. Перекатившись через дорогу с мощным «ура-а!», лавина пехоты устремилась в долину реки Вишенка. Крутые западные берега реки заставили и пехоту, и танки сбавить ход, но наступление продолжалось: атакующие преодолели замерзшую реку и двинулись вверх по пологим восточным берегам долины к деревне Цицино, второму оборонительному рубежу противника. Здесь сопротивление усилилось: немецкие солдаты, почти оглохшие от канонады, упорно вели стрельбу из пулеметов, стрелкового оружия и минометов. Советские пехотинцы гибли десятками, танки, лишившись спутников, палили по противнику.
Отчаянное сражение у Цицино продолжалось час, и вскоре после полудня уцелевшие немецкие солдаты отступили в лесополосу на востоке, а их товарищи остались в окруженной деревне. Последовал бой в лесу — беспорядочный, но более продолжительный. Хотя организованной линии обороны уже не осталось, небольшие группы немцев нападали на русских из засады, неоднократно вынуждая пехоту и бронетехнику отступать. К ночи передовые батальоны Виноградова продвинулись на один километр в глубь леса, и в этот момент связной доставил приказ временно приостановить наступление. Атака прошла успешно и по плану. Теперь пришло время сменить боевой порядок и ввести в бой бронетехнику Соломатина.
В течение дня генерал-майор М.Д. Соломатин лично наблюдал за тем, как развертывается в боевой порядок на позициях его 1-й механизированный корпус. Наступал самый каверзный этап, корпус впервые принимал участие в крупной наступательной операции. Подразделениям корпуса предстояло продвигаться вперед наравне с наступающей пехотой и быть готовыми вступить в бой надлежащим строем, чтобы помочь прорвать оборону противника, если эта задача окажется более трудной, чем предполагалось, и в то же время развивать успех согласно планам. Все это время службы снабжения корпуса должны были не отставать от него, чтобы обеспечивать наступление необходимым топливом и обслуживанием. Соломатин радовался, что его корпус превосходно справился со всеми подготовительными задачами, и ждал приближения вечера, чтобы взяться за смертоносное дело.
Наступление пехоты на ранних этапах операции и вправду проходило успешно. 75-я стрелковая бригада Виноградова прорвала передовую линию немецких укреплений. На ее правом фланге 74-я стрелковая бригада полковника И.П. Репина при поддержке танковых рот 65-й танковой бригады разгромила немецкие авиационные части опорных пунктов Емельянове и Шипарево и углубилась в лес на южном фланге Виноградова. Еще южнее отборная 11-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Е.В. Добровольского помогла захватить Шевнино и отогнала перепуганные немецкие войска за полосу противотанковых ежей у Демяхи. Слева 150-я стрелковая дивизия полковника Н.О. Груза штурмовала немецкие укрепления у Клемятино и вступила в ожесточенный бой за Дубровку на левом фланге громадного прорыва в немецкой линии обороны. По-видимому, наступающая пехота столкнулась с трудностями только на левом фланге сектора, где к концу дня полковник Груз неоднократно обращался к Соломатину с просьбой ввести в бой 219-ю танковую бригаду, чтобы помочь преодолеть яростное сопротивление немцев на крайнем левом фланге 6-го стрелкового корпуса. Положение в секторе Груза беспокоило Соломатина так же, как и значение выхода к Белому. Но в этот час отступать от плана и преждевременно бросать в бой драгоценную бронетехнику было немыслимо. Соломатин считал, что план соответствует потребностям Груза.
С наступлением ночи первых суток операции Соломатин, находясь в тыловом штабе 35-й механизированной бригады, приступил к выполнению своей части плана. Он отдал 65-й и 219-й танковым бригадам, а также 35-й механизированной бригаде приказ бросить передовые отряды на непосредственную поддержку наступающей пехоты. Эти отряды, состоящие из танковых рот, подкрепленных пехотой и саперами, должны были наступать совместно с пехотой 6-го стрелкового корпуса, способствуя ее ночной атаке. Конкретно от них требовалось следовать по пятам отступающего противника, мешая ему закрепиться на новом месте, усиливая советскую оборону (если понадобится) и облегчая ввод в бой других бригад на следующее утро (56).
Тем вечером находящийся в командном блиндаже 41-й армии генерал Тарасов был доволен. Генерал Поветкин покинул блиндаж ближе к вечеру, чтобы проследить за процессом построения своего корпуса, и после кратких переговоров с Соломатиным через связных Тарасов разрешил Поветкину ввести в бой бронетехнику. Он отправил Соломатину следующее сообщение: «Надеюсь, завтра ваши танки будут у Начи. Сделайте все возможное, чтобы не разочаровать меня». Несмотря на то, что в штабе немецкого 41-го танкового корпуса готовились к наступлению противника, его мощь, ярость и место нанесения удара оказались для немцев полной неожиданностью. Командующий корпусом генерал-полковник Йозеф Гарпе внимательно выслушал доклад начальника штаба о кровопролитном минувшем дне. Было ясно, что русские прорвали зияющую дыру в обороне немцев между населенными пунктами Белый и Демяхи и что чудовищным ударом смяты лучшие части двух полков авиаполевой дивизии и один полк 246-й пехотной дивизии. К счастью, думал Гарпе, удар русских направлен прямо вперед, а не в сторону Белого. Остатки 352-го гренадерского полка 246-й пехотной дивизии с мрачным упорством держались на передовой линии к югу от Белого, а хваленые авиационные войска или то, что от них осталось, из последних сил цеплялись за Демяхи (57).
Но что сделано — то сделано. Важнее всего сейчас было укрепить оборону по краям зоны прорыва, удержать Белый и остановить русских у реки Нача. Гарпе знал, что Белый находится в руках немцев с конца 1941 года и не только имеет большое символическое значение, но и является ключевым узлом обороны Ржевского выступа в целом. Русские могли захватить город двумя способами: либо лобовым штурмом, либо перерезав уходящие в тыл коммуникации в долине реки Нача или к западу от нее. Во всех своих последующих действиях Гарпе исходил из этих двух соображений.
