Я не знала, что ему ответить. Он ушёл, и мы остались втроём: мама, Оленька и я.
Так мы и жили. Я воспитывала свою дочь. Мы были втроём. Мы – были «мы». Не было ни «я», ни «ты», ни «она». Было только «мы».
Так мы воспитывали нашу девочку. Она росла красивой, доброй и умной. Мы очень гордились ей. Она отлично училась, после школы поступила в институт.
И вот однажды она пришла и сказала, что влюблена. Влюблена в Алексея:
– Он аспирант, и у него почти готова диссертация, на которую он собирает отзывы. Мы решили пожениться.
Мы порадовались за нашу девочку. Они поженились, и Алексей стал жить у нас. Мы с мамой перебрались в маленькую комнату, а они стали жить в большой. Все домашние заботы взяли на себя мы с мамой. Их делом было жить и наслаждаться этой жизнью. Утром подымались раньше них, готовили им завтрак. Мы изучили, кто из них что любил. Они просыпались – красивые, молодые, счастливые, завтракали и уходили на работу. С работы их встречала мама с обедом или ужином. Мы ужинали все вместе, нам было хорошо. За столом каждый делился новостями, все вместе обсуждали домашние заботы и многое другое… Алексей защитил кандидатскую, работой был доволен. Оля тоже была довольна своей работой.
Вскоре Оля объявила, что у меня скоро будет внук, а у мамы правнук.
Но мама так и не увидела своего правнука. Она ушла из жизни… Так неожиданно – раз, и не стало. Мы пришли с работы, а она лежит на диване. Мы никогда не замечали, чтобы она отдыхала днём. Я позвала, она не откликнулась. Я подошла, а её уже не было с нами…
Оля родила мальчика, я была счастлива этому. Я себе сказала, что Алексей не увидит пелёнок и не услышит плача ребенка. Как только Оля с ребёнком приехала из роддома, я настояла на том, чтобы мы поменялись комнатами. Оля пыталась возражать, но я настояла на этом. Когда мы поменялись комнатами, я рассказала Оле, почему её отец ушёл и бросил нас. Рассказала и про то, что мы ему надоели с пелёнками и плачем. Поэтому я ей объяснила, что не допущу такого в её семье. Мы договорились, что я буду условным знаком стучать по стенке, чтобы не разбудить Алексея, и она будет приходить ко мне кормить ребенка.
Мальчик рос на редкость тихим и уравновешенным. Жизнь протекала спокойно. Я сказала Оле, чтобы она никаких памперсов не покупала. Должны быть только пелёнки и подгузники. Она возражала мне, что это несовременно, но я рассказала ей, что у одной моей знакомой есть внучка, которой уже восемь лет, а она до сих пор ходит в памперсах. Я ей объяснила, что наше поколение, когда этих памперсов не было, росло на обычных пелёнках и подгузниках. И ребёнок с раннего возраста, исполняя свои естественные потребности, чувствовал дискомфорт. Поэтому он старался делать это в одно определённое время. Вырабатывался своеобразный иммунитет, или, так сказать, порядок. А в этих современных памперсах, которые не создают ребёнку дискомфорта, он чувствует себя нормально. А это не дисциплинирует. Появляются некоторые нарушения, как у внучки моей знакомой.
Так и рос у нас мальчик: красивый, здоровый, сильный… В восьмом классе ему предложили перейти в школу для одарённых детей, а затем учиться за границей. Не очень хотелось его отпускать, но родители – хозяева. Уехал учиться за границу – в Англию. Приезжал на каникулы очень довольный и счастливый.
Так мы жили вместе, я любовалась и радовалась вместе со своими детьми.
Однажды, когда мы только позавтракали, и все пошли на работу, со мной что-то случилось. Я не знаю, что и как было, потом сказали – инфаркт. И вот когда вернулась из больницы, разделилось наше «мы» на «они» и «я»…
… Проходило время, в котором жили «они» и «я». Она просыпалась рано утром, готовила завтрак для её детей, а днём готовила ужин. Они иногда приглашали её за стол, но она говорила, что уже поела, и ей не хочется. А сама уходила сюда и тихо лила слёзы. Она здесь, а они там.
Она вышла на кухню, а они уже ушли, оставив её одну. Она помыла посуду, убрала со стола, заглянула в холодильник и начала думать, что бы приготовить на ужин. После инфаркта она в магазины не ходила, да и вообще никуда особо не выбиралась. Все продукты приносили они. В холодильнике оказалась рыба, вчера принесённая детьми. Она решила сегодня её приготовить. Она умела её готовить. Они как раз купили сигов, а это замечательная рыба. Из неё можно приготовить всё что пожелаешь.
Она убрала остатки чешуи, несмотря на то, что рыбу детям почистили ещё на базаре, отрезала голову, хвост, разрезала вдоль, вынула хребет – это будет уха. Так она очистила две рыбины, посмотрела на часы – времени ещё много. Посолила, поперчила и немножко полила лимонным соком. Поставила в холодильник. Они придут где-то в семь. Значит, где-то около пяти нужно будет выставить, потому что рыба должна потомиться часа два…
Она начала думать, что бы такого к рыбе приготовить. Решила сделать просто пюре. Картошка есть, лук есть, продукты есть – всё есть. «Я сделаю хороший ужин», – подумала она.
Заварила кофе, пошла в свою комнату, села в кресло, стала смотреть на улицу. Уже дня два как не было снега. А тот, который ещё лежал, – он уже не был такой белый, как раньше.
Она увидела во дворе машину с корзиной и двух рабочих возле неё. Они занимались тем, что ровняли кроны у деревьев. Ей жалко было деревья, но буквально несколько дней назад она видела по телевидению, как выступала губернатор и говорила, что необходимо провести ревизию всех деревьев, поскольку осенью были случаи, когда при ветре они падали, и были даже жертвы. Поэтому было решено уменьшить кроны, снизив таким образом и ветровую нагрузку на деревья. Тополя ей было не очень жалко, а вот клён было очень жаль.
Он рос у них под окном. Летом и осенью он был краше всего. Летом у него была пушистая, зелёная крона, а, начиная с сентября, он одевался во все цвета радуги. Там были и зелёные, и оранжевые, и пурпурные, и красные листья. Эти листья медленно падали, оголяя его ветви. Так приятно было смотреть за их полётом – в тихую погоду они плавно-плавно опускались на тротуар.
Она смотрела, как рабочие ровняли этот клён подобно остальным деревьям. Жалко было. Её любимым занятием было смотреть на эти деревья осенью. А теперь они приобрели этот ужасно обрезанный вид. Даже неясно было, что они теперь напоминали. Некоторые сравнивали это с неестественным уродством, некоторые говорили, что такое дерево – это как птица с подбитым крылом. Так и ей казалось неправильным взять и обрезать дерево, лишить его той красоты, которая дарована была самой природой… Она смотрела на клён, следила за тем, как его кромсали…
Когда сошёл снег и зазеленела травка, она заметила, как на этом клёне появились листочки – первые побеги. Она смотрела и каждый день отмечала, как на этих трёх побегах появляются новые листики.
Спустя какое-то время средний побег стал опережать остальных, будто главный. Для этих трёх побегов было достаточно энергии, которую давали им корни, до этого питавшие большую крону. На них росли большие и красивые листья. На каждом побеге листья появлялись попарно – пара направо, пара налево. Она смотрела и каждый день отмечала появление новых листьев. Иногда она их пересчитывала, сколько на одной стороне выросло, сколько на другой. На среднем побеге уже на два листа больше, чём на правом и на левом.
