В течение следующих шести месяцев BEOS-тестирование стало инструментом доказательства участия в убийстве еще двух обвиняемых. Несмотря на это, в сентябре 2008 г. в отчете комитета при Индийском национальном институте нейробиологии и психического здоровья было заявлено, что подобного рода сканирование мозга подозреваемых в преступлении ненаучно. Бывшая студентка МВА использовала этот вывод для подачи апелляции и сейчас выпущена под залог. Из-за нерасторопности индийской судебной системы, ей, возможно, придется ждать 5–10 лет, пока ее апелляция будет рассмотрена.
Когда дело слушалось, Джерент Рис, профессор когнитивной неврологии Лондонского университетского колледжа, сказал: «В истории визуализации мозга нет ни одного факта, который позволил бы нам сказать, что мы когда-либо можем достичь той степени точности, которая необходима для выявления лжи». Тем не менее Главный судебный криминалист Индии по-прежнему утверждает: «Метод обладает достаточным потенциалом для того, чтобы стать безошибочным инструментом в расследовании преступлений. Он может стать революционным, как ДНК-фингерпринтинг, если будет обоснована его доказательная сила и судебная приемлемость» [174].
Что далеко ходить – у нас есть целый ряд компаний, предлагающих детекторы лжи на основе данных визуализации мозга. Одна из них, Cephos, заявляет, что детекция лжи на основе фМРТ протестирована более чем на 300 человек с точностью от 78 до 97 %. Даже если это правда, это будет означать погрешность величиной в одну пятую. Кроме того, не существует обоснованной методологии, способной представить относительное число ложных тревог. Если вы получаете положительное заключение маммографии, предполагающее рак груди, вы можете сделать биопсию. Ложно-положительное заключение будет выявлено, если проверить образец ткани и не найти клеток опухоли. Но как мы можем проверить, является ли заключение на основании фМРТ примером ложной тревоги? Независимых тестов для установления истинности психического состояния не существует.
Несмотря на это, глава Cephos, Стивен Лэйкен, доктор философии, заявляет, что технология может развиться в новую научную дисциплину судебной томографии, которая будет изучать намерения, мотивации и чувства людей. «Понимает ли человек, что его поступок был неправильным, или он намеренно так поступил? Это составляет разницу между умышленным и непредумышленным убийством. Со временем мы сможем определять, был ли обследуемый в террористическом лагере или он руководствовался определенными целями. Например, если вы показываете человеку место, которое он узнает, реакция его мозга на фМРТ отличается от реакции, возникающей, когда он видит место, где ни разу не бывал. При свидетельских показаниях ложные воспоминания задействуют не те области мозга, которые задействуют истинные воспоминания, что будет очень полезно, когда свидетелей просят опознать преступника». Еще больше удивляет заявление Лэйкена о том, что при правильном вложении ресурсов этот судебный метод определения лжи и диагностики намерений может быть полностью доработан в течение года [175].
Повторю: вместо того чтобы продолжать верить, что новая или улучшенная технология обеспечит получение информации, на основании который мы сможем выявлять намерения людей – как сознательные, так и бессознательные, – нам следует признать неотъемлемую ограниченность нейробиологии: намерение не является тем психическим состоянием, которое может быть поймано каким-либо из ныне известных научных тестов. Поэтому всякий раз, когда кто-то пытается убедить вас, что некий метод дает нам доступ к человеческим намерениям и мотивации, начинайте двигаться к выходу.
Глава 10
Сознание необъяснимо
О чем невозможно говорить, о том следует молчать.
Людвиг Витгенштейн
Большинству из нас приходилось или придется пережить ужасный опыт пребывания у кровати близкого друга или члена семьи, находящегося без сознания после автокатастрофы, инфаркта или инсульта. Трудно представить более отчаянную клиническую ситуацию, чем попытку понять, что происходит в разуме безответного пациента. Ему больно? Знает ли он, что с ним случилось? Чего он хочет: чтобы его лечили всеми доступными средствами или чтобы его просто оставили в покое? Когда мы не способны спросить, остается только представлять, как бы мы чувствовали себя в схожих обстоятельствах.
До недавнего времени в подобных ситуациях для оценки уровня сознания пациента, а также вероятности его потенциального восстановления, мы полагались на клиническое неврологическое обследование. Хотя невропатологи разработали целый ряд руководств, опирающихся на поведенческие признаки, обеспечивающие относительно хорошие долгосрочные прогнозы, мы были далеки от того, чтобы что-то наверняка гарантировать. Кроме того, наши самые старательные наблюдения у постели больного проливают мало света на состояние разума жертвы, на то, осознает ли человек свое состояние и, соответственно, какое направление действий он предпочел бы. У нас нет возможности учиться ретроспективно. Пациенты с серьезно измененным уровнем сознания почти гарантированно имеют основательные нарушения памяти. Те, кому удается выздороветь, не способны описать свои переживания. Любые подвижки в нашем понимании психического состояния бессознательного пациента будут огромным прогрессом.
С учетом ограничений практических неврологических оценок для нейробиологов было естественно обратиться к современным технологиям за лучшим пониманием психического состояния бессознательных пациентов. Но насколько это реалистично? Могут ли сложные методы нейровизуализации способствовать нашему пониманию психической жизни не реагирующего на внешние раздражения пациента? Читая пример ниже, подумайте, можете ли вы определить, в сознании ли пациентка и осознает ли она окружающую обстановку и, если так, до какой степени? Но прежде чем мы начнем, приведу краткие определения возможных уровней сознательного состояния [176].
Кома: Полный отказ системы бодрствования, отсутствует спонтанное открывание глаз или способность прийти в чувство при применении интенсивной сенсорной стимуляции.
Устойчивое вегетативное состояние (УВС) [177]: Полное отсутствие поведенческих свидетельств осознания себя или окружающей обстановки. Сохраняется способность спонтанной или стимулируемой активации, о которой свидетельствуют циклы сна-бодрствования. «Устойчивое» означает присутствие такого состояния, по крайней мере, в течение месяца после инсульта.
Состояние минимального сознания (СМС): Неустойчивые, но четко различимые свидетельства присутствия сознания, в частности выполнение простых команд, жестикулярные или вербальные ответы да/нет (независимо от точности), членораздельные слова и/или целенаправленное поведение.
Синдром «запертого» человека: Неспособность говорить или двигать конечностями при сохранении сознания и когнитивных способностей. Чаще всего возникает в результате травмы верхних отделов ствола мозга, которая не затрагивает высшие функции коры. Не является расстройством сознания.
23-летняя Х. попала в серьезную автокатастрофу. Доставлена в больницу в состоянии комы. Сканирование мозга показало области множественных повреждений (зоны гематом), а также диффузный отек головного мозга и обширное мозговое кровоизлияние. Сканирование также выявило сохранные зоны коры головного мозга.
