Я с трудом перевожу дух, когда он наклоняется ко мне, и чувствую его губы на своей шее, а затем кончик его языка, оставляющий горячий след и спускающийся к самой ключице, в то время как его руки ложатся на мои груди.
— Мы ведь не будем здесь этим заниматься? В любой момент может войти твоя секретарша.
— Ты хочешь этого или нет, Грейс? — спрашивает он, продолжая целовать мою шею, массируя мои груди. Все это настолько приятно и возбуждающе, что я остаюсь у стекла с поднятыми руками, перестав сопротивляться.
— Я хочу этого, — выдыхаю я. — Но разве обязательно делать это здесь? Разве это не… необычно?
Он поднимает голову, смеется.
— Не более необычно, чем мой кухонный стол или рабочая поверхность. — Его голос стал более низким, в нем слышится желание, на слух он подобен ласке. — Кроме того, я сразу представил себе это, как только увидел тебя в этом платье. И раньше размышлял над этим время от времени.
— Правда? Когда? — Я закрываю глаза, когда его руки начинают спускаться ниже по моему телу, проникают под подол моего платья, пальцы оттягивают трусики. Стоять здесь такой беззащитной настолько волнующе, что я чувствую, как начинаю увлажняться.
— Когда ты отвлекала меня от работы, пытаясь флиртовать.
Он стягивает трусики, приседает передо мной, снимает их совсем, помогает мне выбраться из туфель на высоких каблуках и отбрасывает их в сторону. Я могу только наблюдать, затаив дыхание и чувствуя, как меня охватывает сладострастная дрожь. Он это серьезно. Он сделает это. Здесь.
— Я не отвлекала тебя от работы, — дрожащим голосом возражаю я. — Ты вообще не обращал на меня внимания.
— Если бы обратил, ты оказалась бы здесь гораздо раньше. — Его руки скользят вверх по моим ногам, он снова встает, и я хватаю ртом воздух, внезапно ощутив его палец на моем обнаженном холме Венеры, позволяю ему продвинуться дальше, коснуться моей влажной щелки.
— Ты уже готова принять меня, — произносит он, довольно урча. — Хорошо.
Как же страшно и волнительно одновременно: то, что мы стоим здесь вот так. В мой первый день в этом кабинете Кэтрин Шепард вошла, предварительно постучавшись, поэтому мне хотелось бы перенести действо в другое место. В соседнюю спальню, к примеру. Но если быть до конца честной, в опасности есть и что-то привлекательное, и мысль о том, что нас застукают во время секса, довольно сильно возбуждает.
Кроме того, я все равно не могу сделать ничего, чтобы удержать Джонатана, в его руках я таю, словно воск. Он входит глубоко внутрь меня двумя пальцами, закрывает мне рот требовательным поцелуем. Его большой палец уверенно нащупывает мой чувствительный бутончик, начинает медленно поглаживать его. От его прикосновений у меня подкашиваются ноги, мне приходится ухватиться за него, чтобы не упасть. Услышав мой стон, он отпускает мои губы.
— Ты вошла во вкус, да, Грейс? — смеется он. — Тебе нравится то, что я трахаю тебя у окна?
У меня захватывает дух, когда он начинает вводить в меня пальцы равномерными толчками.
— У меня есть два варианта, как обслужить тебя, — хриплым голосом произносит он. — Я мог бы поднять тебя и насадить на свой член. Ты обхватишь меня ногами, и я буду входить в тебя, все быстрее и быстрее, пока ты не закричишь, кончая. — Он пальцами демонстрирует мне, что будет проделывать его пенис, и я издаю стон. — Или я поверну тебя…
Он убирает руку и делает это, а я испуганно вздыхаю, опираясь руками о стекло и чувствуя, что вот-вот упаду. Меня удерживает только стекло — и рука Джонатана, лежащая у меня на бедре, в то время как другой рукой он задирает мне платье и снова проникает внутрь, продолжая равномерно двигать пальцами. Ощущение безумное. Все тело покрывается мурашками, я чувствую первые волны внутренней дрожи, это сокращение мышц, которое я не могу контролировать.
Далеко внизу я вижу на улице перед зданием людей и машины; конечно же, в окружающих офисных башнях кто-то работает; впрочем, среди них нет ни одной настолько же высокой, как «Хантингтон венчурс». Мысль о том, что кто-то все же может увидеть нас в этой однозначной позиции, усиливает мое желание, и по руке Джонатана течет мой сок.
— Тогда я вставлю тебе сзади, и люди снаружи увидят, как твоя грудь при каждом толчке прижимается к стеклу, как ты морщишься от страсти, как тебя охватывает оргазм и ты чувствуешь, как я следую за тобой и кончаю в тебя.
Его слова подобны наркотику, распространяющемуся по моему телу, затуманивающему мой рассудок. Я не выдерживаю, издаю стон, двигаюсь навстречу его пальцам, продолжающим дразнить меня.
— Тебе это нравится, Грейс? — спрашивает он, сильно надавливая на мою жемчужину, отчего меня сотрясает новая сладостная волна.
— Да, — шепчу я, уносясь вдаль, и не сразу замечаю, что в дверь стучат. А Джонатан реагирует мгновенно.
Он вынимает из меня пальцы, поправляет на мне платье, поворачивает меня, и я, одурманенная, удивленная, стою рядом с ним. На большее времени не хватает, поскольку Кэтрин Шепард уже открыла дверь и вошла в кабинет.
— Прошу прощения, — произносит женщина; она кажется испуганной.
Нужно быть слепым, чтобы не заметить: мы с Джонатаном секунду назад занимались тем, что не имеет никакого отношения к балансам и деловым отчетам. Ведь несмотря на то, что он больше не прикасается ко мне в самых интимных местах — его рефлексы просто поразительны, — мы все еще стоим слишком близко друг к другу и слишком далеко от стола и всех важных бумаг. Кроме того, мои туфли и трусики лежат на полу перед нами, чего Кэтрин Шепард, к счастью, не видит, потому что между нею и нами стоит письменный стол. Но что она заметит наверняка — так это мои красные от стыда и близкого оргазма щеки.
Впрочем, растерянность на ее лице почти стоит этой щекотливой ситуации.
— Я не хотела мешать. — В ее голосе слышится смущение, даже некоторый шок. Как будто она ожидала чего угодно, только не того, что застанет меня и Джонатана в двусмысленной ситуации. — Это только что принесли. — В руках она держит конверт.
Джонатан оглядывается через плечо с каменным выражением лица.
— Я посмотрю позже, — произносит он, и по тону его голоса становится ясно, что вторжение Кэтрин Шепард он расценивает как нечто совершенно излишнее. Он так умеет. Умеет поставить на место одним только голосом.
И его секретарша знает его достаточно хорошо, чтобы тут же все понять.
— Конечно, — отвечает она и уходит, крепко закрыв за собой дверь.
На миг мы замираем в неподвижности, но затем я вдруг начинаю хихикать, чувствуя абсурдность ситуации.
— Вот видишь, я же говорила тебе, что она может войти, — решаю я поддразнить его. — Это было на грани.
Джонатан снова поворачивается ко мне, рассматривает, сдвинув брови, затем наклоняется, поднимает мои трусики и туфли. Очевидно, ему это совершенно не кажется смешным.
Он почти с грубостью хватает меня за руку и тащит за собой через весь кабинет в примыкающую к нему спальню. Закрывает дверь и поворачивает ключ в замке, бросает мои вещи на пол, подталкивает меня к кровати, так что я падаю на нее спиной вперед, сам остается стоять рядом. Решительное выражение лица, с которым он меня разглядывает, вообще-то должно бы насторожить меня. Вместо этого оно меня возбуждает. Я приподнимаюсь на локтях, осознавая, что в таком положении низкий вырез моего платья открывает бульшую часть груди, но меня это не пугает. Совсем наоборот.
