Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
* * *
— Ну, вот и хорошо, вот и славно! — пропел надо мной женский голос.
Запах хлорки и апельсинов щекотал ноздри. С трудом разлепив тяжелые веки, я приоткрыла глаза. Яркий свет лампы больно ударил по зрачкам, и я невольно зажмурилась. На лицо легла влажная губка, протирая щеки, и тот же голос проговорил:
— Открываем глазки! Смотрим на меня!
Подчиняясь команде, я снова приоткрыла глаза и увидела склонившееся надо мной девичье лицо.
— Очнулась? Значит, будешь жить!
— Где я? Что со мной? — прошелестела я сухими губами. В голове гудел набат, от слабости я не могла пошевельнуть ни рукой, ни ногой.
— Ты в больнице, у тебя отказала печень, — сообщила медсестра, меняя флакон с лекарством в капельнице. И, сунув дольку апельсина себе в рот, продолжала: — Тебя прям с улицы привезли. Еще бы чуть-чуть — и привет. Теперь готовим к операции. Между прочим, тебя завтра будет оперировать сам профессор, так что тебе крупно повезло. Профессор у нас корифей по пересадкам. Может мертвого с того света вытащить. Никого с улицы не берет, а тебя вот взял. Тебе повезло, у тебя есть брат. Он вызвался стать донором. Отдает тебе часть своей печени. Да ты не волнуйся, печенка легко восстанавливается, скоро бегать будешь. А вообще-то не каждый родственник на это согласится. А ничего он у тебя. Такой лысый, импозантный. И лицо знакомое. Он у тебя актер?
— Нет, писатель, — прошептала я. И закрыла глаза. Отец отдает свою печень. Надо же! Значит, не со всеми он так циничен, как с Сириным? Меня он, получается, все-таки любит?
— А, поэт, писатель — все равно! — махнула рукой сестра. — Я книжек не читаю. Я сериалы по телику смотрю. Сейчас начнется «Дурная кровь». Включить? — кивнула она на среднего размера плазму, висевшую на противоположной от кровати стене. — Тебе еще клизму делать, а с теликом веселее.
— Включи, — вяло откликнулась я, наблюдая, как девушка берет с тумбочки пульт и наводит его на экран, ловя нужный канал. После того как на экране появилась картинка с рыдающей девицей и уговаривающим ее красавцем, медсестра удовлетворенно кивнула головой и передала пульт мне в свободную от капельницы руку. — Вот, держи. Как только профессор появится, сразу выключай, — поучала она. — Мы его Профессор-Призрак называем. — Девушка хихикнула. — Появляется, как из-под земли, и так же внезапно исчезает. Так что лови момент. Я мигом слетаю за клизмой, а ты следи за сюжетом. Потом расскажешь.
Неприятные процедуры по очищению организма заняли около получаса, затем нажатием кнопки медсестра подняла верхнюю часть кровати под углом в сорок пять градусов, и я смогла удобно устроиться, приготовившись смотреть очередной сериал, теперь уже по дециметровому каналу. Но только я улеглась, как дверь распахнулась, и девушка вбежала обратно. Она сделала страшные глаза и зашептала:
— Выключай скорей, профессор идет! Тебе нельзя напрягаться, ты на ладан дышишь! Увидит, что телик смотришь, ругаться будет!
Вернув меня в горизонтальное положение, сестра выключила плазму и торопливо вышла из палаты. Честно говоря, я не слишком удивилась, когда ко мне вошел Викентий Палыч. Задержавшись в дверях, он что-то сказал медсестре, но мне было не до этого. Рассказ Татьяны не шел из головы.
— Как самочувствие? — деловито осведомился Сирин, неспешно застегивая белый халат.
— В принципе ничего, — кисло улыбнулась я, раздумывая, как мне себя с ним вести. Стоит ли говорить про Татьяну? Если стоит, то когда? Прямо сейчас? Или лучше дождаться, когда он меня прооперирует? И станет ли Сирин пересаживать мне органы отца, если узнает, что из-за Максима Мерцалова случилось несчастье с его сыном? Вдруг он вообще не захочет иметь с нами дело? Да и будет ли это порядочно по отношению к папе?
— Только слабость какая-то. — Я попробовала пошевелить ногами, которых почти не чувствовала. — Отчего это со мной?
— УЗИ показало обширную гемангиому, — пояснил Викентий Палыч, вкалывая в капельницу шприц с чем-то желтым и медленно принимаясь вводить в катетер раствор. — А пищевое отравление спровоцировало обострение заболевания.
— Где же я могла отравиться? — удивилась я, наблюдая за желтеющей на глазах пластиковой трубкой, пристегнутой иглой к моей вене. — Завтракали мы вместе с вами, потом я перекусила в «Моцарт-плазе», после пила кофе с вашей женой, потом ко мне в кафе подсела Алика…
— Пила кофе с Татьяной? — Сирин проворно перекрыл краник катетера. Желтая жидкость, побежавшая по прозрачной трубке, замерла, не дойдя до вены каких-то пяти сантиметров. — Ты ничего не путаешь?
— Да нет, не путаю. Татьяна подошла на встрече с читателями и сказала, что ей нужно со мной поговорить.
— И как, поговорили?
— Угу.
— О чем же?
— Не знаю, стоит ли вам это знать, — пробормотала я, терзаемая неразрешимыми вопросами. Что делать? Как быть? Сказать ему или нет? — А есть вероятность, что я не выживу? — как можно беспечнее осведомилась я.
— Я не господь бог, — отводя глаза, выдохнул Сирин. — Во время операции всегда есть вероятность летального исхода.
— Другими словами, Викентий Палыч, вы стесняетесь мне прямо сказать, что шансов выжить у меня практически нет? — я улыбнулась, внутренне холодея.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — с отвращением проговорил хирург. И сухо добавил: — Я хочу знать, о чем вы говорили с Таней.
Итак, я снова вернулась к тому, с чего начала. На одной чаше весов судьба чужой для меня женщины, правда, потерявшей по вине моего отца сына. На другой — отец, готовый отдать часть себя, чтобы только сохранить мою жизнь. Как я могу предать его? Как посмею рассказать Сирину правду? Но, умерев, я унесу с собой эту страшную историю, которая меня так мучает. Предать отца или сказать правду? Предать или сказать? А, будь что будет! Я расскажу, но аккуратно, не называя имен. А там уж как фишка ляжет. Набрав в грудь побольше воздуха, я решилась.
— Викентий Павлович, вы должны знать, что Татьяна не виновата в смерти Алеши. Ее не было в тот момент на пляже. Ваша жена поручила смотреть за мальчиком другому человеку.
Сирин молчал, недоверчиво рассматривая меня, и я закончила:
— За Лешей присматривал ее любовник, с которым Татьяна уехала в Крым.
— Ну конечно, — скептически усмехнулся Сирин. — Что еще могла придумать эта тупая тварь, чтобы снять с себя вину? Имени, конечно, она не назвала?
— Нет, — выдавила я из себя.
— Почему-то я так и подумал, — направляясь к шкафу, проговорил врач. — Где у тебя паспорт? Мне нужно оформить бумаги, как полагается.
— Я сама дам паспорт, — всполошилась я, представив, как Сирин залезет ко мне в сумку и увидит россыпь крымских фотографий.
Свободной рукой я начала отлеплять пластырь, крепящий систему капельницы к вене, но Викентий оказался проворнее меня. Он в два шага пересек палату, распахнул дверцу шкафа и вытащил из верхнего отделения мою сумку. Перевернув сумку кверху дном, вытряс ее содержимое на постель и, как зачарованный, смотрел на разлетевшиеся по одеялу фотоснимки. Присев на корточки, взял одну фотографию и некоторое время так сидел, не шевелясь и рассматривая улыбающееся лицо Татьяны и румяное Алеши. И сквозь толстые стекла очков пристально всматривался в папины веселые глаза, пытаясь найти в них малейшие угрызения совести. Но угрызений не было. Был только удалой задор человека, которому все по плечу. Играя желваками, Сирин поднялся, спрятал снимок в карман халата; собрав все с постели, запихнул обратно в сумку, потом небрежно вынул иглу у меня из руки. Откинул одеяло и приказал:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
