Шесть ветеранов
«Все же мы были счастливчиками. И нам нет нужды приносить обеты и клятвы, чтобы закрепить нашу чудесную дружбу. Мы и так достаточно тесно связаны более прочной материей».
Госпожа Маргарете Шике с годами стала женщиной дородной, как и все другие сотрудницы столовой предприятия «Хармс и компания», ее пять подруг: госпожа Шафнер, госпожа Денике, Мария Пличе, Зигрид Бергер, Анна Шмидт. Мощные, колышущиеся при ходьбе ягодицы, массивные бедра, размах спины, объемистые руки, хоть и крепкие (это она проверяла, стоя дома перед зеркалом), но слишком пышные груди, отделенные от живота жировой складкой (дело было не в деталях, просто тело уже было далеко не девическим), — все уже не первый год было скрыто платьем в каждый момент, когда можно было рассчитывать на посторонний взгляд. Все шестеро не осмеливались демонстрировать свои телеса, и поскольку никогда нельзя исключить какой-нибудь посторонний взгляд, они почти никогда не могли открыть пышные формы воздуху и солнцу. Закутанные в одеяния, подруги часто обменивались сомнениями (как обменивались они и платьями), не считать ли состояние, до которого они докатились и в котором им придется встретить смерть, полным бредом. Это была их общая ноша.
Может, задавалась вопросом Анни Шафнер, все дело в питании? Так же как прочие привычки и ритм работы в столовой, еда почти не была делом личного выбора. Они ели к чему привыкли. Я часами жую хлебцы, говорит госпожа Пличе, и все равно не наедаюсь. Съедаю шесть крекеров, все до крошки. Она говорила это так же, как говорят: «я ушила блузку сбоку, но неудачно, получилось слишком узко, а до того она болталась; придется, видно, опять распарывать». Это было бы лучше всего, отвечала Маргарете Шике. Диету не всегда удавалось соблюдать, особенно когда ешь в компании.
Но может быть, дело вовсе не в том, что мы налегаем на копченую колбасу, а расплывшаяся фигура происходит от того, что наше тело больше не является предметом достаточно пристального внимания? На это возразила госпожа Бергер. Мощные слоновьи ноги очень кстати детям, которых не волнуют стандарты молодежной моды. За эти колонны можно держаться, прятаться за ними, а на коленях сидится прямо как в кресле. А после обеда можно прилечь, а прикорнувший рядом ребенок откинется на живот, словно это спинка, и тело не будет колыхаться, а спокойно согревать и убаюкивать, получше всяких подушки и одеяла.
Собственно говоря, если учесть, что как женщины они и так уже никому не принадлежали, их полнота (между прочим, гарантированный запас на крайний случай) была достаточно практична, и единственным недостатком было то, что тяжесть тела мешала свободе передвижения. Мы несколько тяжеловаты для нашего организма, сказала госпожа Шафнер. Скелет перегружен. Мария Пличе показала подругам страницу из иллюстрированного журнала «Бунте», с фотографиями русских женщин, купающихся в Крыму. Наша родня, сказала она. Подругам хотелось объявить себя и миллионы женщин той же конституции еще вполне годными к жизни существами. Для этого нам бы надо стать морскими животными, воскликнула госпожа Денике, молчавшая до того. Они представили себе, как они вшестером появляются из пучины у Азорских островов этакими рыбоподобными млекопитающими, вроде бегемотов или морских слонов, нарастивших жир для холодного времени года; тощие газельи тела не потянут такие души, не удержатся они и в стремительном течении. Госпоже Шике это представилось вполне реальным, но Эгону Шике, своему во многих отношениях равнодушному повелителю, она об этой фантазии никогда бы не стала рассказывать.
Передача ребенка
Она подготовила несколько записок: черты характера, гигиенические привычки, предпочтения в еде, особенности сна, средства утешения. Она переписала и то, что привезла на машине: кровать, игрушки, плюшевые зверюшки и одна фотография матери. Ребенок держал ее за руку.
В течение шести прошедших месяцев ответственность за ребенка лежала на ней. Но в этом доме, занятом переездом, передавать ребенка было некому. Сестра погибшей во время несчастного случая матери, которой следовало бы этим заняться, поручила заботу о ребенке прислуге. Однако у девушки было множество занятий, и она, похоже, думала о другом. Жена домоправителя, не имевшая к делу отношения, слушала, о чем говорила попечительница.
— Если ребенка куда-нибудь придется везти, дайте ему с собой мягкие игрушки, а то он ничего не будет есть.
— Это не пойдет, — сказала жена домоправителя.
— Через час его нужно уложить, он привык спать днем.
— Ему придется изменить привычки.
— Что ему дадут на обед?
Жена домоправителя сказала, что ребенка придется покормить в каком-нибудь кафе поблизости, потому что кухня еще не оборудована.
— Есть ли тут кто-нибудь, кто займется ребенком? — спросила попечительница.
— В данный момент никого.
— А кому отдать записки, игрушки и плюшевых зверюшек?
— Можете положить это вон на ту кучу, — ответила жена домоправителя.
Однако попечительница решила подождать, пока не сможет сообщить все, что знала о ребенке, тому, кто им будет заниматься.
— Давайте ребенка сюда. Тогда он хоть сможет присесть, — посоветовала жена домоправителя, уже готовая заняться своими делами.
