– Ой, правда? – восторженно взвизгивает Ева.
– Позавчера привезли.
– Котеночек?
– Нет, взрослый, года два.
– А как звать?
– Фредди. И у него по семь пальцев на каждой лапке.
– Вот чудеса… А как его встретила наша капризная мадам? – Ева хватает Харриет и целует в нос.
– Думаю, их пути пока не пересеклись.
– Как это? – недоумевает Ева и усаживает многострадальную таксу на прежнее место.
– Кот сильно напуган и еще не освоился на новом месте.
Это только предположение, так как с момента бегства из клетки я негодную тварь ни разу не видела. И если бы не исправно исчезающая еда из миски, решила бы, что Фредди подался в бега в поисках лучшей жизни.
– И Харриет его даже не обнюхала? – не унимается Ева.
– Фредди не домашний кот, и должен жить в конюшне. А Харриет ходит туда только в случае крайней необходимости. Обычно, когда отправляется спать.
– Нет, наш кот будет жить в доме.
С умилением смотрю на счастливую лысую дочь, с восторгом слушающую какую-то дрянь, обнаруженную на одном из каналов радио, и решаю проявить благоразумие и не вступать в спор. Отложим грядущую битву за права Фредди до более удачного момента.
* * *
Я едва успеваю затормозить, а Ева уже выскакивает из машины и мчится в конюшню. За этим впечатляющим зрелищем приходится наблюдать в просвет между собачьих ушей, так как Харриет стоит лапами на приборном щитке и тоже не может прийти в себя от изумления.
Днем встречаюсь с Евой, когда она гоняет Флику на корде.
– Ева! – Складываю ладони рупором, чтобы докричаться до дочери. – Ева, обедать!
– Сейчас, бегу!
Прищелкивая языком, Ева регулирует корду и пускает Флику рысью.
– Флика делает успехи, – хвалю я, намереваясь завести разговор с дочерью.
– Ага! – радуется Ева. – Рысью, Флика, рысью! Молодец, девочка!
Немного подождав, я отказываюсь от мысли побеседовать с Евой.
* * *
На кухне Мутти ставит на стол блюдо с нарезанными ломтиками помидорами и свежей моцареллой. Все очень красиво сервировано: дольки помидоров чередуются с сыром, а между ними разложены листики базилика, сбрызнутые бальзамическим уксусом.
– Где Ева? – интересуется Мутти.
– Гоняет Флику на корде. Обещала прийти к обеду. – Я иду к раковине, намереваясь вымыть руки. – Да, я уже говорила, что Ева теперь лысая?
Некоторое время Мутти молча смотрит на меня, а затем медленно движется к столу и садится.
Через четверть часа Ева вихрем влетает на кухню.
– Привет, бабуля!
– Мы не виделись пять дней, и у тебя не нашлось для меня других слов? Только «Привет, бабуля!»?
Сняв сапоги, Ева бросает их у двери и бежит к Мутти, чтобы поцеловать в щеку.
– Ну вот, уже лучше, – улыбается Мутти.
– Как тебе нравится моя новая прическа?
– Отвратительно. Кроме того, ты опоздала к обеду. Ведь обещала же матери прийти вовремя.
– Но ведь я же здесь! Просто надо было отвести на место Флику. – Ева с невинным видом усаживается за стол.
– Нет уж! – грозит пальцем Мутти. – Сначала вымыть руки!
С тяжким вздохом Ева направляется к раковине.
А Мутти уже нарезает ломтиками хлеб за кухонным столом.
Заняв свое место, Ева с неодобрением смотрит на стоящую перед ней тарелку.
– Да будет вам известно, я больше не ем сыр, – сообщает она.
Эта новость сражает Мутти наповал и на некоторое время лишает дара речи.
– Прости, не поняла? – выдавливает она наконец.
– Я теперь – веган.
– Ах вот как. Значит, веган, – машинально повторяет Мутти.
– Точно! – с сияющим видом подтверждает Ева и начинает выбирать дольки помидоров и листья базилика, откладывая в сторону сыр. – Нас четверо. Большинство девочек тоже вегетарианки, но мы круче!
– А может, лучше промыть помидоры и базилик? Вдруг они набрались скверны от сыра? Что скажешь? – с убитым видом предлагает Мутти.
– Не, и так сойдет! – великодушно разрешает Ева и, разложив на коленях салфетку, берет нож и вилку. Держит их, как принято в Европе: вилку вверх ногами в левой руке, а нож – в правой.
Мутти беспомощно моргает, а потом направляется к холодильнику за вином. Я с благодарностью принимаю бокал, размышляя о новых кулинарных пристрастиях дочери. Пытаюсь вспомнить блюда, которые употребляют в пищу веганы, но на ум приходит только арабский салат «Табуле». Хотя по поводу «Табуле» тоже возникают некоторые сомнения.
* * *
После обеда, захватив корзину с чистым постельным бельем, иду в свое жилище, что находится в конюшне, и застаю там Еву. Скрестив ноги, дочь восседает на моей кровати и угощает Фредди тунцом из консервной банки.
– Ева! – Возмущению нет предела. Пытаюсь подпереть бедром корзину.
– А, привет, мамуля! Посмотри-ка, я нашла Фредди.
– Вижу. А теперь объясни, чем ты занимаешься?
– Пытаюсь с ним подружиться.
– И поэтому кормишь кота тунцом на моем пуховом одеяле?
Ева едва заметно поднимает брови, будто нарочно хочет меня разозлить. Она гладит кота по спине, почесывает возле хвоста, и тот тает от удовольствия.
– Неужели нельзя взять тарелку. А тунец в масле или собственном соку? – Я осторожно приближаюсь к кровати.
Дочь берет в руки банку и утешает:
– В собственном соку.
Потом запускает руку внутрь и извлекает кусочек тунца, предназначенный для Фредди. Кот съедает угощение из рук и начинает прохаживаться перед Евой, сладко мурлыча и прижимаясь к ней всем телом.
– Спасибо, Господи, за твои милости! – вздыхаю я.
– Не переживай, мы с котиком такие опрятные. Только посмотри. – Ева протягивает палец, и Фредди слизывает остатки сока. – На кровать не попало ни капли.
– А я думала, ты веган.
– Так и есть. А в чем дело?
– И тунец не оскорбляет твои изысканные вкусовые ощущения?
– П-ф-ф-ф! – фыркает Ева. – Ведь коты не веганы. И потом, рыбу можно приравнять к овощам.
– Интересный ход мыслей. И с какой же стати?
– И у тех, и у других практически отсутствуют мозги.
– Интересно, а индейку веганы признают в качестве пищи? У нее тоже крошечный мозг.
– Ну, что ты, мама!
Поставив корзину с бельем на пол возле туалетного столика, тоже присаживаюсь на кровать, которая жалобно скрипит под нашей тяжестью.
