Как избирали в академики
(истории, рассказанные Ф. А. Летниковым)
(а) «Когда была Российская Императорская Академия, многие выдающиеся ученые, например, Д. И. Менделеев, не были избраны в состав Академии. В советское время лучше не стало, В 1920-х гг., на первых выборах в члены Академии председательствовал Феликс Дзержинский. Партия выдвинула на выборах партийных деятелей: Бухарина, Рыкова, Зиновьева и других. Естественно, что при тайном голосовании члены Академии их не избрали. Ф. Дзержинский сказал: „Товарищи академики, я вами недоволен. Будете голосовать, пока не изберете товарищей, выдвинутых партией“. Делать нечего. С третьего тура их избрали».
(б) «До 1987 года меня один или два раза выдвигал Ученый совет Института Земной коры, но академики, которые руководили Сибирским отделением, меня не пропускали. И Андрей Алексеевич Трофимук предупреждал: „Вакансии выделены под директоров институтов. Прошу других на них не претендовать!“ <…> В 1987 г. конкурентами у меня были 15 человек. <…> Мне звонит Сережа Кориковский: „Ты что сидишь в Иркутске? Все, кто стремятся избраться, здесь, в Москве, живут в гостиницах, звонят, ходят, выпивают с кем нужно“. Я говорю: „Знаешь, мне важнее остаться самим собой и не унижаться из-за каких-то выборов. Нет, это не для меня!“ <…>
Вечером Сергей Кориковский звонит и говорит: „Знаешь, твои дела плохи. За других выступали, а за тебя почти никто не выступал. Так что, думаю, тебя не изберут“. „Ну, — говорю, — не изберут, так не изберут. Плевать!“ В половине седьмого утра раздается звонок из Москвы. Ученый секретарь отделения наук о Земле Николай Михеевич Подгорных звонит мне и говорит: „Вас избрали, причем с очень хорошим голосованием: всего 4 против, остальные все за“.<…>
С избранием в академики дело было так. <…> Заседал экспертный совет в Москве, председательствовал Вилен Андреевич Жариков. После обсуждения и тайного голосования я вышел в лидеры, набрал 4,35 из 5. Следом за мной шел директор Института геофизики С. В. Крылов и дальше Г. В. Поляков. Со мной конкурировали два директора институтов и двое замдиректоров, а я был всего лишь завлабом и здорово их обошел. В Новосибирске, на Общем собрании СО РАН, они всячески начали играть на мое понижение, в толпе ходили некоторые доктора наук и агитировали: „Голосуйте против Летникова…“ И я еле-еле, всего несколькими голосами получил поддержку Общего собрания Сибирского отделения. <…> В Москве все новосибирцы выступали за Г. В. Полякова, за И. И. Нестерова, за С. В. Крылова. А за меня выступил только Н. А. Логачев, показал всем мою новую книгу „Синергетика геологических систем“. <…> Я вышел погулять. Вдоль Москвы-реки и фасада нового здания Президиума нервно ходит директор Института вулканологии С. В. Федотов. Я говорю:
— Вы-то чего волнуетесь? У Вас безальтернативный выбор: один человек на одну вакансию.
— Вы знаете, я уже один раз был три дня академиком.
Действительно, его избрали на Отделении, но в „Московских новостях“ появилась по его адресу довольно-таки разгромная статья, и общее собрание его завалило.
— А Вы что, не волнуетесь?
— А зачем мне волноваться? Меня и так изберут.
— Откуда такая уверенность?
— А я так чувствую.
Поднялся на 2-й этаж, там, где коридор шел в зал заседаний. Идет по коридору счетная комиссия. Я решил их не догонять. Тут Н. А. Логачев, который был в счетной комиссии, обернулся и говорит: „Где Вы шляетесь? Вас избрали!“ <...>
Заходим в зал. Со мной садится Глеб Владимирович Кузнецов <…> И весь светится, за него выступило так много людей, и он считал, что его изберут. Я счел неудобным сидеть рядом с ним, ведь будут объявлять результаты. <…> Ушел и сел сзади. Со мной сидел Андрей Книппер, директор геологического института, который тоже избирался в академики. Объявляют результаты. Проходными было 20 голосов. Я прошел в первом же туре, набрав 22 из 30. И все. Андрея Книппера тоже избрали. Из первого ряда встает академик Виктор Ефимович Хайн, идет к нам. Думаю, идет поздравлять Андрея. Нет, он подошел ко мне, поздравил и сказал: „Знаете, я голосовал за Вас, потому что Вы — единственный, кто не звонил, кто не посылал своих трудов, за которого никто не хлопотал. С чем Вас и поздравляю!“
(в) После этого я не раз участвовал в выборах. Видел, как люди попадали в больницу с инфарктами, с гипертоническими кризами. Просто не выдерживала нервная система. Но я был свидетелем и абсолютного равнодушия к результатам выборов.
Избирали в члены-корреспонденты АН СССР директора Института геологии докембрия Кауко Оттовича Кратца. <В гостинице> картина была одна и та же: утром прихожу, сидят в рубахах, поверх подтяжки, за столом <членкоры> М. М. Одинцов, К. О. Кратц, В. П. Солоненко, профессор Тресков. Выпивают и ведут разговоры обо всем на свете. Николай Александрович Флоренцев <членкор>, который не принимал участия в застольях, говорит: „Кауко, тебя же сегодня будут выбирать, тебе хоть появиться надо на Отделении“. Кауко отвечает: „Да куда они денутся? Выберут! Плевал я на это Отделение и на эти выборы! Ну, пусть плохо кончится, мне эта компания, которая здесь собралась, интересней и веселей, чем сидеть на этом тухлом Отделении и корчить из себя крупного ученого“ В тот день голосование не состоялось, перенесли на следующий день. Являюсь утром — та же компания, продолжается разговор, выпивка. Я тоже выпил и ушел <…> Прихожу к вечеру, подсел к столу, сел, выпили. Входит Н. А. Флоренцев, выпил самую малость, он вообще не пил, говорит:
— Чего же вы тут сидите, вы что ж, не знаете, что Кауко избрали?
— Как избрали?
— Ты теперь член-корреспондент Академии наук СССР.
— Вот сволочи! Хоть бы кто позвонил.
— Так тебе в номер звонили, телефон не отвечает.
Причем тут номер? Я тут у Михаила Михайловича <Одинцова> сижу.
— Так кто знает, что ты у Михаила Михайловича?»
(г) «Я был председателем счетной комиссии. В половине четвертого дня началась работа счетной комиссии и кончилась в половине третьего ночи. Большое число голосующих. Огромное количество претендентов, бюллетени пересчитываются несколько раз. <…> Ночью выходим из ГИНа, три академика: Николай Юшкин, Николай Соболев и я. Усталые бредем от Пыжевского до гостиницы на Октябрьской. Подходим, на крыльце стоит Володя Ревердатто, он избирался в члены-корреспонденты. Николай Соболев говорит:
— Володя, у тебя водка есть?
— Есть.
— А колбаса у тебя есть?
— Есть.
— А хлеб у тебя есть?
— Есть.
— Ну, пойдем, а то мы на пределе последних сил.
Заходим. Ревердатто достает из холодильника водку и телячью колбасу. Мы это начинаем уплетать. Выпив по первому разу, налил по второй. Соболев говорит:
— Да, Ревердатто, я забыл тебе сказать: тебя избрали.
