Дверь в предбанник оказалась запертой изнутри. По крайней мере было ясно, что на Татьяну никакой злоумышленник не напал. Ребята неуверенно топтались возле двери, когда изнутри донесся новый вопль, по силе едва ли не превосходящий первый.
Не раздумывая, Павел с разбегу ударил плечом в дверь и ввалился внутрь. Остальные начали тесниться в дверном проеме за его спиной, и глазам всей экспедиции предстало дивное зрелище. Татьяна стояла в дальнем углу предбанника совершенно голая, с открытым ртом, собираясь вновь испустить свой знаменитый крик. А с потолка, прямо возле входной двери, свешивался клубок змей, заползших погреться. Можно было бы спрятаться в парилке, но над ее дверью тоже маячила одинокая змеиная голова. Присмотревшись, Маша увидела на ней ярко-оранжевые пятна. Те, что свисали у входа, были испещрены в точности такими же.
— Да уберите же их! — заорала Таня, совершенно не обращая внимания на свой костюм Евы.
Пашка, сгибаясь пополам от смеха, притащил палку и аккуратно подцепил ею извивающийся клубок. Отбросив его подальше, он вернулся в предбанник, однако Таня уже немного опомнилась:
— Ну что уставились? Бабу голую не видали? Идите все отсюда! Нет, стойте снаружи, не уходите — вдруг вон та на меня кинется.
— Танечка, да это ужи, — попытался успокоить ее Дима, однако это не возымело действия.
— Да по мне все равно — что ужи, что анаконды! Все равно гадость!
С тех пор, заходя в баню, и Маша, и Татьяна тщательно обшаривали все углы, а Татьяна одна ходить туда вообще отказывалась. А отказаться от удовольствия погреться в парилке она не могла — уж очень сыро и прохладно было в палатках. Геологи и студенты потребляли теперь огромное количество не холодного компота, а горячего чая. Да и аппетит их заметно вырос — Дядя Ваня без устали жаловалась на тяжкий труд и на то, что такую ораву обжор прокормить ей не под силу.
Дожди шли чаще, а маршруты из-за этого стали реже, и народ почти не роптал на невкусную еду — у Маши и Татьяны теперь было время самим повозиться на кухне, в которой, кстати, было теплее, чем во всех остальных местах.
Уже все, и не только Маша, с нетерпением поджидали того момента, когда Рузаев, поправив вечно сползающие ему на самый кончик носа очки, скажет за ужином или за завтраком:
— Ну что, ребятишки? Зажились мы здесь, пора и честь знать. Завтра начинаем собираться!
Маше тем более хотелось поскорее попасть в город, что за это время она получила всего лишь еще одно письмо от Мишки, который всегда аккуратно писал ей каждую неделю. И это письмо начиналось сухим, безликим «Здравствуй, Маша», как будто писал ей совершенно посторонний человек, а не ее Мишка-медведь. Значит, все-таки что-то не так, и ей хотелось выяснить, что именно. Одно письмо в таком духе вполне можно было списать на плохое настроение или самочувствие, а два подряд — вряд ли. Тем более что писать Мишка стал гораздо реже, не объясняя почему.
Она больше всех радовалась в тот день, когда Евгений Иванович наконец произнес долгожданные слова и добавил:
— Значит, поступим таким образом. Маша, Игорь и Павел займутся сортировкой, упаковкой и укладкой образцов. Все студенты под командой Димы-большого — хозяйственной палаткой, инструментами и прочими железками. На Татьяне, Леночке и Леше — кухня. Остальные дела — по мере надобности. Да, Петр Петрович и Саша, на вас, конечно, транспорт. Не хотелось бы застрять где-нибудь в пятидесяти километрах от дома. Ну все, ребятки, за работу. Хотелось бы выехать не позже чем дней через пять-шесть.
Народ с большим энтузиазмом кинулся собираться и укладываться. Всем уже грезились теплые городские квартиры, вкусный борщ, сваренный женой или мамой, встречи с семьей или подружками и друзьями.
— Так, первым делом я залезу в ванну и буду лежать там часа два, это как минимум. А с собой я, друзья мои, возьму какой-нибудь журнал и пару бутылочек пива. А потом я вылезу из ванны и пойду обедать — свеженький, благоухающий и чисто выбритый, — вслух мечтал кудрявый Игорек, в задумчивости присаживаясь на один из ящиков в большой палатке, в которой были сложены накопившиеся за лето образцы.
— Слезь, урод! — завопил Павел, сталкивая Игоря с ящика. — Не видишь, он же без крышки! Ты своим задним местом какую-нибудь кость раздавишь!
— Не раздавлю, — флегматично ответил Игорь, внимательно рассматривая надпись на ящике. — Тут нет никаких костей, тут образцы с пятого листа. Так что ты, Паша, совершенно напрасно шумишь и нервничаешь. Это, Паша, ты просто устал за полевой сезон. Вот вернемся домой, приходи ко мне в гости. Отведаешь фирменных Галькиных отбивных, примем мы с тобой граммов по триста лекарства — красота! Под ногами ковер, диван мягкий, ветер ниоткуда не дует, тепло, хорошо…
— Не ври, — перебил его скептически настроенный Павел. — Отопительный сезон еще черт знает когда начнется, а сильное похолодание у нас уже через две недели обещают, прогноз на месяц вчера слышал. И воды горячей как пить дать нет в половине города. Так что, Игорек, можешь и не мечтать о тепле да о горячей ванне.
— Жениться тебе надо, — неожиданно, но убедительно сказал Игорь. — Вот женишься, тогда и сам будешь домой бежать впереди машины. А ты живешь как бирюк, в одиночестве. Честное слово, Пашка, даже если дома и батареи не греют, и воды горячей нет — все равно уютно, когда женщина порядок наводит. Тебе этого пока не понять. Вот приходи в гости, тебе Галина моя быстренько все популярно растолкует, недаром она у меня психолог.
— Не пойду, — буркнул Паша. — Меня твоя Галина недолюбливает. Считает, что я тебя сбиваю с пути истинного.
— Глупости! — возмутился Игорь. — Она к тебе прекрасно относится. Просто считает, что ты немного легкомысленный, но все равно она тебя любит.
— Ну ладно, — смилостивился Паша. — На отбивные обязательно зайду, раз приглашаешь. Таких, как твоя Галина готовит, я вообще нигде не пробовал.
Эту неспешную беседу прервала Маша:
— Мужики, если мы будем тут сидеть и предаваться гастрономическим мечтаниям, то домой попадем, дай Бог, к Новому году! Ну-ка, быстренько вставайте и вытаскивайте ящики к входу.
— Злая ты, Машка, — пожаловался Павел. — Весь кайф сломала. Я уж, можно сказать, ощущал неземной вкус, а тут… Эх, ты!
Игорь поддержал его:
— Действительно, Маш, нельзя же сразу после завтрака заниматься тяжелым физическим трудом. Можно даже сказать, непосильным. Это вредно. Ты лучше сама присядь, отдохни, а там, глядишь, и до обеда недалеко.
Маша с шутливым негодованием запустила пальцы в густую шевелюру Игорька:
— Давайте, лентяи, поднимайтесь! А то питаться тебе, Игорь, стряпней Дяди Вани еще месяц!
— Только не это! — в ужасе завопил Игорь и, соскочив с ящика, бодро поволок его поближе к свету.
Они возились без отдыха почти до самого вечера, прервавшись лишь на полчаса, чтобы пообедать. Зато в результате успели перелопатить практически все ящики и прочные мешки из плотной многослойной бумаги, в которых были сложены как попало мешочки и свертки с образцами.
