— Перестань, Чарли, — фыркает Джил. — С каких это пор ты в этом замешан?
— Не я. Том и Пол. И мы — это не только ты, пьяный придурок.
— Перестань читать мне нравоучения. Меня от них тошнит. Ты вечно влезаешь в чужие проблемы.
— О чем ты говоришь? Билла Стайна убили. Подумай хотя бы об этом.
— А ты поменьше придирайся ко мне, а лучше сообрази, как действительно помочь Полу.
Чарли подается вперед, берет со стола бутылку и швыряет ее в корзину для мусора.
— Тебе хватит.
На мгновение мне становится страшно: Джил в таком состоянии, что может сказать нечто такое, о чем мы все потом пожалеем. Но он лишь бросает на Чарли сердитый взгляд и поднимается с дивана:
— Господи. Я ложусь.
Не говоря ни слова, он уходит в спальню. Еще через секунду полоска света под дверью исчезает.
Минуты тянутся как часы. Я снова пытаюсь дозвониться в институт, но безуспешно, и мы с Чарли молча сидим в комнате, не глядя друг на друга. Мысли проносятся так быстро, что я не успеваю разобраться в них. Смотрю в окно. В голове звучит голос Билла Стайна.
«Какие-то странные звонки. Набор и… разъединение. Набор и… разъединение».
Наконец Чарли встает, раздевается до трусов и, захватив полотенце, идет в ванную. Мужская ванная находится в другой стороне коридора, и пройти надо мимо полудюжины комнат, в которых живут девушки, но его это, похоже, не смущает.
Я тянусь за валяющейся на диване «Дейли принстониан». Листая страницы, ищу фотографию, посланную в газету Кэти, и нахожу ее в нижнем углу где-то посереди не номера. Мне всегда интересно, что она снимает, что привлекает ее внимание, а что кажется не важным. Когда встречаешься с девушкой довольно долгое время, то начинаешь думать, что она видит все так же, как и ты. Фотографии Кэти помогают понять, что это не так, и дают возможность увидеть мир ее глазами.
За дверью слышатся шаги. Наверное, Чарли вернулся из душа. Дверь открывается, и на пороге появляется Пол с бледным лицом и синими от холода губами.
— Как ты? — спрашиваю я.
В комнату вваливается Чарли.
— Где ты был? — требовательно спрашивает он.
За четверть часа мы постепенно вытягиваем из него подробности. После лекции Пол отправился в институт, где в течение примерно часа дожидался Билла Стайна в компьютерном кабинете. Потом решил вернуться в кампус на машине, которая заглохла примерно в миле от кампуса. Дальше он шел пешком.
Остальное Пол помнит плохо. Возле Диккинсон-Холла он наткнулся на полицейских. Его допросили, потом отвезли в медицинский центр, где попросили опознать тело. Для второго опознания пригласили Тафта, но прежде чем Пол успел поговорить с ним, их разделили и еще раз допросили. Полицию интересовали его отношения со Стайном и Тафтом, время, когда он видел Билла в последний раз, а также где он сам находился в момент убийства. В конце концов Пола отпустили, но попросили не покидать кампус и обещали еще связаться. Добравшись до общежития, он еще несколько минут стоял у входа, потому что хотел побыть один.
Мы возвращаемся к разговору со Стайном в зале редких книг. Пол не скрывает, что передал его полиции во всех деталях. Говоря о том, каким возбужденным показался ему Билл, он почти не проявляет никаких эмоций, и я решаю, что наш друг еще не отошел от шока.
— Том, — говорит он, когда мы остаемся в спальне вдвоем, — окажи мне услугу.
— Никаких проблем. Только скажи.
— Мне нужно, чтобы ты сходил со мной в одно место.
— Куда? — спрашиваю я после паузы.
— В художественный музей.
Он переодевается в сухое.
— Сейчас? Зачем?
Пол трет лоб, как будто у него болит голова.
— Объясню по дороге.
Мы выходим в общую комнату. Чарли смотрит на нас как на сумасшедших.
— В такой час? Музей уже закрыт.
— Я знаю, что делаю, — говорит Пол, открывая дверь.
Чарли мрачно смотрит на меня и молча качает головой.
Мы выходим.
Похожий на древний средиземноморский дворец, художественный музей расположился на противоположной от общежития стороне площади. С фасада же, там, где находится вход, он выглядит как обычное современное здание с напоминающей птичью купальню скульптурой Пикассо. Однако когда смотришь сбоку, более новые элементы уступают место более старым, симпатичным окнам в романском стиле и красной черепице, выступающей из-под белого снежного полога. В других обстоятельствах этим видом можно было полюбоваться. В других обстоятельствах он даже мог бы привлечь внимание Кэти.
— Какие у нас планы? — спрашиваю я.
Пол идет впереди, прокладывая путь в старых рабочих ботинках.
— Я нашел то, о чем говорил Ричард. То, что должно было быть в дневнике.
Звучит как середина мысли, начало которой он приберег для себя.
— Чертеж?
Пол качает головой.
— Покажу, когда войдем.
Я осторожно ступаю по его следам. Передо мной мелькают его ботинки. Летом после первого курса Пол работал в музее, занимаясь погрузкой и разгрузкой экспонатов. Тогда ботинки были необходимой частью экипировки, но сейчас на молочно-белом снегу от них остаются грязные следы. Пол похож на мальчика, надевшего взрослую обувь.
Мы подходим к музею с западной стороны. На двери небольшая панель. Пол вводит свой код гида и выжидающе смотрит на панель. Когда-то он проводил здесь экскурсии, но потом нашел работу в библиотеке, потому что гидам не платят.
К моему удивлению, дверь открывается с легким щелчком — в общежитии мы привыкли к средневековому лязгу запоров. Пол ведет меня в маленькую приемную, где за стеклянным окошком сидит охранник. Мной овладевает ощущение неясной тревоги, но Пол расписывается в журнале, прижимает к стеклу карточку, и нас впускают в библиотеку для гидов.
— И это все? — спрашиваю я. — В такой час можно было ожидать большего.
Пол указывает на укрепленную на стене видеокамеру, но ничего не говорит.
Библиотека не впечатляет — всего лишь несколько полок, заставленных книгами по истории искусств, но Пол не останавливается и идет дальше, к лифту за углом. На металлической двери указатель: «Только для сотрудников и преподавателей. Студенты и гиды не допускаются без сопровождения». Слова «студенты и гиды» подчеркнуты красным.
Пол, однако, не обращает на предупреждение никакого внимания. Он достает из кармана связку ключей и вставляет один из них в узкую щель на стене. Дверь открывается.
— Где ты взял ключ?
Мы входим в кабину, и Пол нажимает кнопку.
— Служебный.
Работая в библиотеке, он зарекомендовал себя с наилучшей стороны, благодаря чему и получил доступ к архивам.
