У Тафта по-прежнему никто не отвечает, и я с неохотой кладу трубку. Мне плохо, меня тошнит, но Джил выглядит еще хуже.
— Что-то случилось?
Он разливает вино по бокалам и поднимает свой.
— Выпей, это хорошее вино.
Да.
Наверное, ему просто не хочется пить одному, но меня при мысли о вине начинает выворачивать.
Он ждет, и я все же пригубливаю. Бургундское обжигает гортань, зато производит прямо противоположный эффект на Джила. Его состояние улучшается прямо на глазах. Я ставлю стакан на стол. Снег волнами прокатывается через лужи света, лежащие под фонарными столбами. Джил приканчивает второй стакан.
— Полегче, — говорю я. — Ты же не хочешь мучиться от похмелья на балу.
— Да, конечно, — бормочет Джил. — Завтра утром мне надо заниматься заказами. Назначили на девять. Боже, я даже на занятия так рано не хожу.
Получается чересчур резко, что замечает, похоже, и сам Джил. Подняв с пола пульт дистанционного управления, он включает телевизор.
— Посмотрим, что у них новенького.
Другие станции сообщают только то, что нам уже известно, и Джил, убедившись в отсутствии свежей информации, встает и берет с полки кассету.
— «Римские каникулы», — говорит он и снова садится.
На его лице появляется мечтательное выражение.
Снова Одри Хепберн. Вино на время забыто.
Чем дольше идет фильм, тем отчетливее я понимаю, что Джил прав. Тяжелые мысли постепенно отходят на второй план, и вот уже все мое внимание приковано к Одри.
Через некоторое время я замечаю, что Джил начинает отвлекаться, и приписываю это действию вина. Он то трет рассеянно лоб, то слишком долго смотрит на свои руки. Может быть, думает об Анне, которая порвала с ним, когда я был дома. Чарли сказал, что все дело в его загруженности, подготовке к балу, сдаче диссертации и прочем. Сам Джил упорно отказывается говорить на эту тему. Анна с самого начала была для нас загадкой: он никогда не приводил ее в общежитие, хотя в «Плюще», как я слышал, они не расставались. Она, единственная из его подружек, не различала нас по голосам, никак не могла запомнить имя Пола и никогда не заглядывала в комнату, если знала, что Джил не один.
— Знаешь, кто похож на Одри Хепберн? — неожиданно для меня спрашивает Джил.
Я снова набираю номер Тафта.
— Кто?
— Кэти.
— Почему ты так думаешь? — удивленно спрашиваю я.
— Не знаю. Я наблюдал за вами вчера вечером. Вы отлично смотритесь вместе.
Он говорит это так, словно хочет убедить себя в том, что в мире есть нечто надежное и постоянное. Я мог бы ответить, что и у нас с Кэти не все так гладко, как может показаться со стороны, что не только у него бывают трудности в отношениях, но понимаю, что сейчас это было бы неуместно.
— Она твой тип, Том, — продолжает он. — И умна. Черт, иногда я не понимаю и половины из того, что Кэти говорит.
Я кладу трубку, так и не дождавшись ответа.
— Где он?
— Позвонит. — Джил глубоко вздыхает, стараясь не пускать в голову мрачные мысли. — Вы с ней давно?
— В следующую среду будет четыре месяца.
Джил качает головой. Он за это время успел расстаться с тремя.
— Ты никогда не думал, что, может быть, она и есть та, единственная?
Я впервые слышу от него этот вопрос.
— Иногда. У нас слишком мало времени. Не знаю, что будет в следующем году.
— Ты бы слышал, как она говорит о тебе. Как будто вы знаете друг друга с детства.
— Что ты имеешь в виду?
— Однажды в «Плюще» я увидел, что она записывает для тебя какой-то баскетбольный матч. Так вот Кэти сказала, что делает это потому, что вы с отцом всегда ходили на стадион, когда играли Мичиган и Огайо.
Я даже не просил ее это делать. До нашего знакомства ее вообще не интересовал баскетбол.
— Тебе повезло.
Я киваю.
Какое-то время мы еще говорим о Кэти, затем Джил снова возвращается к Одри. Лицо его ненадолго светлеет, но потом его опять омрачают беспокойные мысли. Пол. Анна. Бал. Джил тянется к бутылке. Я уже собираюсь вмешаться, когда из коридора доносятся тяжелые усталые шаги. Дверь открывается, и перед нами предстает Чарли. Вид у него хуже некуда. На одежде темные пятна от крови.
— С тобой все в порядке? — спрашивает, поднимаясь, Джил.
— Надо поговорить, — сдержанно бросает Чарли.
Джил приглушает звук телевизора.
Чарли идет к холодильнику и достает бутылку воды. Половину он выпивает, потом наливает немного на ладонь и трет лицо. Глаза у него разбегаются, как будто не могут сфокусироваться на чем-то одном. Наконец он садится.
— Это был Билл Стайн.
— Господи!.. — шепчет Джил.
Внутри у меня холодеет.
— Что?
— Не понимаю, — говорит Джил.
Выражение на лице Чарли подтверждает, что так оно и есть.
— Уверен? — только и могу выдавить я.
— Он был в своем кабинете. Кто-то вошел и застрелил его.
— Кто?
— Они не знают.
— Что ты хочешь этим сказать? Что значит, они не знают?
Чарли молчит. Потом поднимает голову и смотрит на меня:
— Что за сообщение поступило Полу на пейджер? Что было нужно Биллу Стайну?
— Я уже говорил. Он хотел передать Полу книгу. Невероятно.
— Пол ничего больше не сказал? Куда идет? С кем собирается увидеться?
Я качаю головой. Потом вспоминаю то, что поначалу принял за паранойю: странные телефонные звонки, о которых упоминал Билл, книги, которые берет кто-то еще. Мне становится не по себе.
— Вот дерьмо! — бормочет, выслушав меня Чарли, и тянется к телефону.
— Что ты собираешься делать? — спрашивает Джил.
— Полицейские захотят пообщаться с тобой, — говорит мне Чарли. — Где Пол?
— Не знаю, но нам надо найти его. Я пробую дозвониться до офиса Тафта, но там никто не отвечает.
Чарли нетерпеливо смотрит на нас.
— Все будет в порядке, — слегка заплетающимся языком говорит Джил. — Успокойтесь.
— С тобой не разговаривают, — бросает Чарли.
— Может быть, он пошел к Тафту домой. Или в его кабинет в кампусе.
— Если копам надо, они его найдут, — неожиданно твердо говорит Джил. — Нам надо держаться от всего этого подальше.
Чарли поворачивается к нему:
— Двое из нас уже замешаны.
