Анели кивнула, отбросила густые волосы на спину.
– Просто он был такой… устрашающий. И громогласный. Я думала, что он, скорее медведь, чем человек. Что он мог понимать в любви?
Бейли улыбнулась:
– Как же он тебя убедил?
– Он обращался со мной так, будто я святая. Приносил цветы, читал стихи, гулял со мной по нашему винограднику. Когда после нескольких месяцев я ему отказала, он чуть с ума не сошел. Я была так молода, а он такой опытный. Но он не сдался. Однажды мы сидели под моей любимой ивой, и я заметила на земле крохотную птичку. Она отползала, пыталась взлететь, но не могла – у нее было сломано крыло. Чиско очень нежно подобрал птенчика и всю дорогу до дома нес его в своей огромной мозолистой руке, потом забрал с собой. С тех пор я не видела его без Афортунато. Глупыш не мог летать, но все время сидел у него на плече. Стоило Чиско его позвать – и он тут как тут. Когда Чиско в следующий раз предложил мне пожениться, я согласилась.
– Моя мама говорила, что только тогда узнаешь человека, когда заглянешь к нему в сердце, – задумчиво сказала Бейли.
– Трудно внушить это капризной, молодой девушке. Мои глаза искали прекрасного принца, а не ревущего медведя, – смеясь, сказала Анели. – Получается, у меня есть оба.
Бейли кивнула, глаза невольно устремились к кровати, где Коул метался по подушке. Бейли встала, заменила промокшую подушку на свежую, вытерла ему шею и лоб прохладным полотенцем, потом села на место. Анели кружочками нарезала какой-то зеленый фрукт с черными точками, Бейли такого никогда не видела. Анели сказала, что это киви.
– Похоже, твоя мать была умной женщиной. Напомни, сколько тебе было лет, когда она умерла?
– Двенадцать. Я многое про нее помню, но иногда мне кажется, я забыла больше того, что могла бы удержать в памяти.
– Твое счастье, что у тебя была мать, которая тебя любила, хотя и умерла, когда ты была совсем молодой. Некоторым не так повезло.
Бейли поставила чашку на блюдце и посмотрела подруге в глаза, надеясь, что она продолжит. Анели накрыла ее руку своей.
– Я, кажется, догадываюсь, что сделало Коула таким, каков он сейчас.
– Холодным? Неприступным? Вспыльчивым? – Анели усмехнулась:
– Мы с Чиско познакомились с Коулом, когда он набирал команду на «Барракуду». Но я сердцем чую. – Она постучала себя пальцем по груди. – И иногда вижу по глазам. Он жаждет иметь то, во что перестал верить, поэтому и отрицает, что этого хочет.
– И вполне в этом преуспел. Так что его безопасности ничто не угрожает.
Анели посмотрела на нее понимающим, мудрым взглядом:
– Я всегда верила, что когда-нибудь он встретит свою пару. Ангела, который вернет ему веру.
– Если таковой существует, желаю удачи этой святой женщине, она ей понадобится, – ответила Бейли и посмотрела на Коула. Он опять бредил и что-то бормотал. Она встала, намочила и отжала полотенце, бережно вытерла ему лоб.
– Да, но я уверена, что ты справишься с задачей. – Бейли усиленно занималась Коулом, сказав себе, что, видимо, не поняла английский Анели с ее сильным акцентом. Но когда оглянулась, заметила проказливый блеск в кофейно-карих глазах новой подруги. Стало ясно, что она все поняла правильно, и Бейли было заспорила, но Анели чмокнула ее в щечку и пошла к двери.
– Пойду-ка проверю, как идут дела. А тебе нужно поспать, я пришлю Маетту, пусть посидит с ним.
– О… Лучше я сама, все нормально. – Бейли вдруг почувствовала, что засыпает на ходу.
И опять в глазах Анели вспыхнул огонек, она улыбнулась, сверкнув белыми зубами:
– Конечно, chica. Я пришлю тебе крепкий кофе.
«Это ничего не значит, просто я не хочу, чтобы человек умер, что тут странного», – сказала себе Бейли после того, как за Анели закрылась дверь.
Через час Бейли встала, потянулась, растерла руками поясницу. Она распахнула стеклянные двери, впуская в комнату утренний ветерок. Послышался голос Коула. Она вернулась к кровати и села рядом.
– Ты резала мне живот.
– Да. Вы предпочли бы умереть?
Он хмыкнул в ответ.
– Нет, вы же не позволите себе умереть, пока не осуществите свою месть. По крайней мере, это я о вас знаю.
– Если бы ты знала…
– Ш-ш-ш, не разговаривайте. Вам надо отдохнуть.
Он покачал головой.
– …что случилось… ты бы поняла.
– После расскажете. Сейчас я хочу, чтобы вы отдыхали.
Он взял ее за руку.
– Сейчас.
Бейли хорошо знала этот взгляд. Она сдалась, наклонилась к нему, чтобы ему не приходилось напрягаться.
– Я слушаю.
– Она… моя мать… имела любовника. Он уговорил ее отравить моего отца. Сказал, что хочет на ней жениться. – Он закашлялся и помолчал, чтобы передохнуть.
Бейли промокнула ему лоб холодным полотенцем.
– Разве мать не любила вашего отца?
– Любовник убедил ее, что мой отец ее не любит. Но он любил.
– Конечно, любил, – утешила его Бейли.
– Я тогда был в школе. Но Грифф был еще маленький, он был дома, когда…
– Он был дома, когда что, Коул? Что случилось?
– Тот человек сказал ей, что она должна избавиться также от Гриффа и от меня. Он хотел собственных сыновей.
– Он хотел, чтобы она убила своих детей? – ахнула Бейли.
– Она отказалась. Сказала, что погубит его, раскроет правду о нем.
– Какую правду?
– Его имя. Он… это Дракон. – Коул словно выплюнул имя и закашлялся.
Бейли резко выпрямилась в кресле и зажала себе рот рукой. Она вспомнила, что Коул говорил, что Дракон каким-то образом разгуливает по колониям, словно он один из них. Но его мать знала, что спит с чудовищем! У Бейли сжалось сердце. Неудивительно, что Коула переполняет злость.
– Но твоя мать так и не выдала его?
– Не могла, если б и захотела. Он всадил ей нож в сердце. Меня вызвали из школы из-за того, что умирал отец. Я приехал слишком поздно. А через день все это случилось. Она просила меня… только поговорить с ней. Она все рассказала. Почти все. Мать хотела, чтобы сначала я ее простил, – с горечью сказал он.
Бейли сразу поняла и зажмурилась. Коул не дал ей прощения, и это стоило ему имени Дракона.
– Ваша мать умерла и не сказала, кто он, – прошептала она.
Коул кивнул, глядя на нее пустыми глазами, как будто израсходовал все чувства. Бейли не могла вынести его вида. Пусть бы был злым, наглым, что угодно, только не поражение.
