Ах, теперь его реплика. Марбрук слегка поклонился:
— Буду рад сопровождать мисс Милбери и мисс Блейк. Я сейчас же велю готовить экипаж.
С этими словами Рейф поднялся, хотя и мог отдать распоряжение со своего места. Ему было тяжело видеть Фебу. Тем более его страшила необходимость провести с ней полдня, сопровождая ее к портному.
Когда Рейф направился к двери, Феба не удержалась и посмотрела ему вслед. Хотя знала, что ей не надо этого делать, чтобы не выдать своих чувств.
После того как дверь за Рейфом закрылась, в столовой наступило неловкое молчание.
Брукхевен, отвернувшись, смотрел в окно и нервно барабанил пальцами по столу. Его мысли уже витали далеко: он думал о работе. Тесс вошла в роль больной, страдающей приступами мигрени. Для пущей убедительности она добавила в игру еще больше драматизма. Софи сидела, кося глазами в книгу. Дейрдре не поднимала глаз от стола и время от времени бросала взгляды на длинные и тонкие пальцы маркиза. Несколько минут в столовой было так тихо, что слышалось тиканье часов.
Не выдержав напряжения, Феба резко поднялась с места. Это молчание казалось ей невыносимым.
— Ну ладно. Мне нужно готовиться к примерке. Пойдем, Софи.
Софи подняла голову от книги, взглянув на Фебу поверх очков и захлопав ресницами.
— К какой примерке? — Феба вздохнула:
— Как, разве ты забыла? К примерке у Лементора. Лорд Марбрук ушел, чтобы позаботиться об экипаже.
Софи пристально посмотрела на Фебу, а затем с притворным равнодушием сказала:
— Извини, Феба, ноя не могу составить тебе компанию. Понимаешь, мне что-то нехорошо сегодня. Болит живот.
«Предательница», — подумала Феба и с надеждой посмотрела на Дейрдре.
— Увы, я тоже не могу, Феба. Я жду сегодня гостей. Они должны прийти с минуты на минуту. Я обещала ждать их дома и никуда не выходить. Ты же не будешь заставлять меня нарушить слово?
«Они все сговорились».
У Фебы оставалась последняя надежда, за которую она готова была ухватиться, как утопающий за соломинку. Может быть, Брукхевен сейчас спасет ее и сам вызовется сопровождать? Может, он не заставит невесту ехать к портному вместе с его братом, у которого репутация распутника?
Словно желая опровергнуть ее мысли, Брукхевен бросил взгляд на часы и поднялся с места.
— Желаю вам хорошо провести время, дорогая. А за ужином с удовольствием выслушаю рассказ о том, как прошла примерка. — С этими словами маркиз с рассеянным видом раскланялся со всеми и удалился.
«Они загнали меня в ловушку», — подумала Феба. Она не может не пойти к портному, потому что иначе платье не будет готово к свадьбе. А значит, Фебе, так или иначе, придется идти. Боже, какая досада!
Досада? А может быть, она лжет сама себе? Разве от досады у нее сейчас учащенно бьется сердце, а лицо краснеет?
Выйдя из столовой, Феба приложила ладони к пылающим щекам. Проклятый румянец! Она сейчас чуть себя не выдала.
Феба постаралась справиться с волнением. Когда она спустилась в холл, экипаж стоял у дверей, а Марбрук ждал ее внизу. В голове у Фебы на мгновение промелькнула мысль о том, что они с Рейфом похожи на двух молодых супругов, отправляющихся на увеселительную прогулку. А после прогулки их ждет ужин наедине, при свечах, в гостиной супружеской спальни. Они будут полуодеты: на ней будет легкий облегающий халатик, а он будет облачен в тонкую рубашку. Рубашка будет распахнута, обнажая его мускулистую грудь. Они будут кормить друг друга с ложечки, как кормят маленьких детей…
— Вы так торопились, что раскраснелись от быстрого бега, — сказал Рейф, помогая Фебе надеть шерстяной жакет.
— Ах… Гм… — Феба запретила себе думать о недозволенном.
Когда она стала застегивать на жакете пуговицы, ее руки и руки Рейфа случайно соприкоснулись. Марбрук тут же отдернул руку — и нечаянно дотронулся до ее груди. Феба ахнула, и ее лицо вспыхнуло.
— Извините… Я… Ой! Проклятие! — Рейф отвернулся и спрятал руки за спиной. Что значило ее «ах», за которым последовал вздох? Она ахнула от удовольствия или от ужаса?
Или точно так же, как он: от того и другого одновременно?
Феба отвернулась, пытаясь скрыть смущение, и дрожащими руками сосредоточенно продолжала застегивать пуговицы. Закончив, она откашлялась и гордо вскинула голову.
— Ну что… Пойдемте?
Рейф покосился на грудь Фебы, а затем поднял глаза на лестницу, где, как он полагал, должна была появиться Софи.
— А где мисс Блейк? — «Пожалуйста, быстрее, мисс Блейк. Меня срочно нужно спасать! Иначе я пропал».
— Софи не может сегодня пойти с нами на примерку. Она неважно себя чувствует, — не поднимая глаз, ответила Феба и натянула на руки перчатки. Затем надела шляпу и добавила: — Что-то все сегодня разболелись.
Вот так номер! Ну ладно. Прекрасно. Просто отлично.
Проклятие!
Жаль, что он сам не подхватил какую-нибудь заразу. Хотя нет, подхватил. «Разве любовь не болезнь?» — подумал Рейф и тяжело вздохнул.
В экипаже было ничуть не легче. Когда они сели в экипаж и он тронулся, наступило тягостное молчание. Рейф чувствовал неловкость оттого, что они с Фебой сейчас наедине. Пока экипаж катился в сторону Бонд-стрит, за окном мелькали шумные лондонские улицы. Однако Рейф не замечал шума. Все его внимание было поглощено молчанием, которое царило сейчас в экипаже. Оно казалось Рейфу оглушительным. Весь окружающий мир сузился до этого маленького пространства, где они с Фебой были вдвоем.
Рейф отважился первым нарушить молчание, предприняв попытку разрядить обстановку.
— Мисс Милбери, вы удобно устроились в Брук-Хаусе? — Феба посмотрела на Рейфа с благодарностью и ответила, заметно оживившись:
— Очень удобно. У меня уютная просторная комната. А кровать такая большая, что на ней легко могут поместиться сразу… — Феба осеклась, поняв, какую только что сказала глупость. Ее лицо залил густой румянец стыда.
Что правда, то правда: кровать в ее девичьей комнате, хотя и не могла сравниться по красоте с роскошной постелью маркизы, была на редкость хороша. Рейфу она всегда напоминала будуар в гареме. Или по крайней мере то, каким он его себе представлял.
Феба — невеста султана, одетая в полупрозрачные легкие шелка. Прячущая свое прекрасное лицо за соблазнительно загадочной паранджой. Томно возлежащая на огромной роскошной кровати — обнаженная и жаждущая его страстных ласк… Феба…
Устыдившись своих мыслей, Рейф положил шляпу на колени, отвернулся и задумчиво посмотрел в окно. Наверное, это за свои грехи он приговорен к вечной смертной муке — томиться от неудовлетворенного желания, на свое несчастье, воспылав страстью к женщине, которая отдана другому.
Феба нервно кусала губы, коря себя за оплошность, которую допустила, заведя разговор о кровати.
