– Я понимаю ход твоих мыслей. Ты хочешь сказать, что АдаАнисимова в день своей смерти выдавала себя за Викторию?
– Вот именно! Она приехала сюда в парике и костюме «подВику». Скорее всего Ада вовсе не ревновала своего муженька. По крайней меретогда. Ей и костюм-то нужен был именно пятничный, не забыл? Ей для чего-топонадобилось сыграть роль Виктории.
– Черт побери! Это меняет все дело! Допустим, убийца сидел всаду перед пустым коттеджем и поджидал хозяйку, которая по пятницам послеработы сразу же отправлялась за город. И вот он видит, как она подъезжает. Дажеесли они знакомы, вряд ли он рассмотрел как следует ее лицо. Потом, когдаженщина подходит к окну, он прицеливается и стреляет.
Саша скорбно покачала головой:
– Не пойдет. Хорошая версия, но – не пойдет. Когда в Адувыстрелили, она была в джинсах, футболке и без парика. Ты не видел ее волосы –копна роскошных светлых волос, их никак нельзя было не заметить из сада.
– А если этот тип сначала выстрелил, а потом уже понял, чтообознался?
Саша скривилась.
– Может быть, Аду переодели уже после смерти? Хотя нет, этовряд ли. Следов осталось бы значительно больше, и другого порядка. Убийцазастрелил ее и смылся, в дом не входил, тело не трогал.
– Значит, версия об ошибке отпадает.
– Только на первый взгляд, – возразил Олег. – Насамом деле уж очень подозрительным все это выглядит. Не может быть, чтобы тутне было никакого подвоха.
Они продолжили осмотр дома, но больше ничего необычного необнаружили.
– Я хочу есть, – наконец не выдержала Саша. – Ичашечку кофе неплохо бы выпить.
– Что ж, думаю, можно двигать отсюда, – согласилсяОлег. – Кстати, Борисовка – это ведь не сам дачный поселок, а деревнянеподалеку?
– И колхоз. Кажется, если проехать пару километров, можнонаткнуться на местный общепит.
Олег не стал уточнять, откуда у его спутницы такие сведения.Он, естественно, предположил, что она когда-то побывала в этом коттедже сАнисимовым, и поэтому промолчал. Так же молча они добрались до машины ивыбрались на шоссе.
– Туда, – показала Саша.
Она прекрасно поняла, что Олег сильно преувеличивает степеньее близости с Вадимом Анисимовым, но решила его не разубеждать. Ей нравиласьего реакция. Почему-то.
Весь культурно-экономический центр Борисовки раскинулсявокруг площади, на которой находилась конечная остановка местного автобуса.Здесь было вполне пристойное кафе, несколько магазинов, аптека и целых двагазетных киоска.
– Ты иди посмотри, что там можно заказать, а я сбегаю засигаретами, – сказала Саша, выбираясь из машины.
В магазинчике, куда она зашла, было сумрачно и прохладно.Дородная продавщица, навалившись на прилавок животом, вполголоса обсуждала сместными бабками какую-то животрепещущую тему. Разглядывая стеллажи, Саша несразу поняла, что ее заинтересовало в их разговоре, но внезапно прислушалась изамерла на месте.
– Говорят, эту девку-то, с косой, которая ходила кПрасковье, тоже убили. Давеча к Семенычу участковый приходил, он-то знает.
– Прасковья небось спужалась?
– Иди ты, спужается она. Ей уж, почитай, девяносто второйгод пошел. Она уже ничего не пужается.
Сплетницы захихикали. Саша подошла к ним сзади и кашлянула.Бабки испуганно всполохнулись.
– Здравствуйте, – осторожно начала Саша. – Яуслышала, что вы про Прасковью говорите. Просто я как раз к ней приехала иподумала, что вы мне подскажете, где она живет...
Старухи молча глядели на нее. Глядела и продавщица.
– А чаво тебе у ней надо? – подозрительно спросиласамая говорливая бабка и склонила голову к плечу, как любопытная синица. На нейбыл белый ситцевый платочек в мелкий горох и коричневое платье из плотнойтеплой ткани, совсем неподходящее, по меркам молодых теплокровных горожан, клетней погоде.
– Разговор один есть, – заговорщическим голосом сказалаСаша. – Приватный. То есть секретный.
Она напустила на себя важный вид и поглядела на женщин созначением.
– Заходи в деревню с левого краю, третий дом как разПрасковьин. Она небось таперича телевизер смотрит. «Псих-факт», что ли.
– «Пси-фактор», – усмехнулась Саша.
Встреча с девяностодвухлетней бабкой, интересующейсяпаранормальными явлениями, слегка ее смущала. Но упускать такой шанс, конечноже, было нельзя. Она купила целый мешок карамели, сушек и пряников, потомприбавила к ним большую коробку ассорти «Русские узоры». Для себя выбрала«Мальборо» – самое крутое, что было. Экипировавшись таким образом, Сашаотправилась в кафе.
Олег сидел за круглым кособоким столиком с металлическойокантовкой и что-то уплетал за обе щеки. У него был жизнерадостный вид, и уСаши даже сердце разок екнуло, до чего ей было приятно, что именно ее поджидаетздесь такой классный мужик. Олег был в светлых джинсах и черной футболке,волосы слегка встрепаны. Весь так и лучится обаянием.
– Я заказал тебе салат и жареное мясо, – сообщил он,когда Саша уселась напротив. – Не возражаешь? Слушай, у тебя такиеглаза...
Саша подумала, что заговорщические, и подмигнула. Но Олегпродолжил:
– Стильные. Цвета мокрого асфальта.
– А у тебя? Кажется, зеленые. Да, точно, как бутылочноестекло.
– Какое сравнение!
– Еще бы! Я же журналист.
– Почти поэт, – поддакнул Олег. – Продолжай,продолжай.
– Что? Описывать твои глаза? Ну... Они как дно у старогопруда, – приняла вызов Саша. – Илистые и опасные.
– Почему опасные?
– В иле могут прятаться ржавые консервные банки.
– Замечательно. А еще?
– Еще? – Саша пристально посмотрела на Олега. –Еще они в крапинку. Как шкура старого крокодила. Доволен?
– Да. Особенно если учесть, что это контактные линзы. –Он хихикнул, как проказливый школьник.
Саша тут же подумала, что будет жаль, если он и в самом делеокажется аферистом. «Интересно, если я узнаю про него что-нибудь криминальное,хватит ли у меня духу сдать его властям?»
– Я тут заполучила один местный адресочек, – вслухсказала она. – Некая Прасковья. По слухам, с ней беседовала девка с косой,которую недавно убили. Ничего себе информация?
– Леонтьева, – догадался Олег. – Интересно, дошлили эти слухи до местной милиции?
– Может – да, может – нет. Надо проверить.
– Пойдем прямо сейчас?
– Думаю, не стоит ждать. Бабке девяносто два года. Каждыйдень уменьшает наши шансы.
