Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Этот паршивец здесь! Вдали от бюро и от администрации своих гостиниц на южном берегу. Лоран, его сынок, рассиживается на террасе кафе в порту Аяччо! Черт подери! На кой он здесь торчит в разгар июля! Вместо того, чтобы в самый высокий сезон вкалывать на своих туристических фабриках! Присутствие его объясняется просто: напротив него сидит девица. Лет двадцати пяти — тридцати. Видная, на недотрогу не похожа, на ней маленькое красное болеро, так и просится, чтобы его раскрыли. Ах, надо видеть, как она на него уставилась своими огромными светлыми глазами…
Жан Одран возвращается под тень табачного киоска, делает вид, что листает прессу и мельком поглядывает на террасу, где нежно воркует Лоран. Факт налицо! Он обманывает свой ночной горшок! Но вы только посмотрите! Как он ее чмокает… Ах, ты, засранец, попробуй-ка теперь почитать мне мораль!
Гениальная идея! Черт, ведь у него должно оставаться в кармане еще два или три евро! Да! Вот красивая чистенькая бумажка в пять евро! Они еще хрустят, эти новенькие твари! А с ним, с паршивцем, стоит поиграть. Он поставит на эту лошадку, расчет верен. И еще сыграет на первые три места!
— Добрый вечер, мадам. Будьте так любезны, дайте мне аппарат одноразового пользования. Да, вон тот, голубой. Он подходит для натурной съемки?
42. Жан Реми
После двенадцати лет разъездов по окрестностям Парижа в качестве торгового представителя, Жан Реми сумел воспользоваться подвернувшимся случаем: он добился от конкурирующей фирмы должности директора по продажам на юге Франции. Красивый подарок судьбы на его сорокалетие. Жена его родом из Монпелье, так что оба они, естественно, с радостью выбрали для местожительства берега Лез; и сейчас забавляются, глядя, как две их дочурки загорают на широких пляжах и учатся говорить нараспев, приобретая акцент Лангедока.
Жану Реми еще случается посещать крупных клиентов и устраивать выставки, но это несопоставимо с 70 000 километров в год, которые он проделывал на предыдущем своем посту. И вообще, здесь совсем другая среда обитания, не то, что в Сержи-Понтуаз! У него в подчинении чисто мужская высокопроизводительная команда коммерсантов, в ней есть несколько славных работников, среди них Мартен, юноша, которого он лично сам всему обучил. Ежемесячные собрания проходят плодотворно, но без особого напряжения. В глазах представителей своей команды Жан Реми слывет компетентным, серьезным, результативным… и немного занудным! Он, к примеру, никогда не смакует сальные шутки, бытующие в этой среде. Помимо собраний и нечастых командировок, Жан Реми сидит один в своем кабинете со своей секретаршей Денизой, с которой у него спокойные, сугубо деловые отношения. Товары его фирмы продаются хорошо, и за исключением мелких забот, неизбежных для руководителя, работа совершенно не стрессовая.
В общем, жизнь прекрасна, вдобавок повысились и должность, и зарплата, вот уже два года у Жана Реми такое чувство, будто он пусть не совсем на курорте, но очень близок к тому.
Несколько раз в месяц, когда жена уезжает к своей матери в Палавас, Жан Реми завтракает в городе, быстро проглатывая бутерброд с кружкой пива. И около двенадцати тридцати он встречается с Гиацинтом.
Гиацинт — молодой конголезец, говорит, что ему восемнадцать лет, он поселился в сквате — незанятом бывшем производственном помещении, рядом с железной дорогой. Хибарка метра три на три когда-то служила для контроля за переводом стрелок, до того, как все стало компьютеризировано. Там два-три матраца, прямо на полу, два колченогих стула, самодельный стол и маленькая газовая плитка. Гиацинту было всего двенадцать лет, когда он тайно, в Пуэнт-Нуар, сел на Галлиан , зерновоз, плывущий на Бордо. Путешествие это до сих пор вызывает у него тяжелые воспоминания, и он не любит воскрешать их в своей памяти. В город Монтень он прибыл под «покровительством» одного габонского матроса с Галлиана , тот незаметно высадил Гиацинта и продал его за 4 000 тогдашних франков одному из своих двоюродных братьев, который, в свою очередь, продал его за 9 000 франков Арсену Ивиндо, тоже габонцу.
Арсен двенадцать лет проработал докером, но сумел воспользоваться подвернувшимся ему случаем: он создал свою маленькая сеть, с неплохо отлаженным механизмом. Два сквата в Монпелье, два в Ниме, один в Безьер: только мальчики, всего их около двадцати. У Арсена постоянная клиентура, и он не стремится ее расширять: его ниша доходна, удобна и надежна. К чему связываться с крутыми? Со своими парнями он обращается хорошо. Его теперешняя команда высокопроизводительная, и в ней есть несколько славных работников. Среди них Гиацинт, которого он лично сам выдрессировал. Один раз в неделю он совершает объезд своих точек, собирает прибыль, которую благоразумно хранят для него старшие по сквату, решает проблемы, если таковые возникают. Как правило, им он оставляет 10 % на пропитание. Помимо нескольких поездок, чаще всего в Бордо, для закупок новой поросли, он только и делает, что курсирует между пятью своими «агентствами». Когда пацаны становятся постарше, он говорит им, что они уже выплатили свои долги, и что он отвезет их в учебный центр, где им дадут хорошую работу. Через несколько недель настанет черед Гиацинта. На самом деле, он их перепродает Феликсу, и тот сам разбирается с ними в Париже. Арсен в точности не знает, что там с ними делают, и никогда не задает лишних вопросов. Все, о чем он спрашивает, не было ли каких-то неприятностей…
В общем, жизнь прекрасна, вдобавок доходы его утроились, и никаких налогов, вот уже два года у Арсена такое чувство, будто он пусть не совсем на курорте, но очень близок к тому.
— Привет, Арсен!
— А, господин Жан Реми! Гиацинт здесь. Гиацинт, иди сюда! Ну как, мсье Жан Реми, дела идут?
— Идут потихоньку…
43. Жан-Феликс
Всего Жану Феликсу тридцать семь лет, пятнадцать из них он сожительствовал с Беранжерой. Впрочем, только это он с ней и делал: сожительствовал. После рождения Марии, а тем более, после появления на свет Кена, семейный их корабль залег в дрейф. Беранжера превратилась в мамочку, перестав быть кем бы то ни было еще. Ему захотелось посоветоваться с психологом, вдвоем с ней пройти курс психоанализа, проконсультироваться с сексологом, которого ему порекомендовали. Но Беранжера наотрез отказалась выкладывать их сексуальные проблемы чужому человеку, пусть даже специалисту. Приступать к психоанализу в одиночку, каждую неделю проплачивая сеанс, показалось ему лишенным всякого смысла. Тогда он отказался от психоанализа.
Около года он пытался найти для себя какую-то отдушину. Ему удалось убедить Беранжеру раздвигать ноги, а сам он, лежа в темноте, фантазировал, будто занимается любовью — с кем-нибудь из сослуживиц, со стажеркой, с незнакомкой из поезда, с продавщицей из Галери Лафайет , с кассиршей из Чемпиона на улице Раймон-Лоссран, с сотрудницей мэрии, с женщиной-контролером на платной стоянке, запротоколировавшей его нарушение в прошлый уик-энд, с молодой представительницей салона по оборудованию, с матерью малышки Сандры, которую он встречал иногда субботним утром в начальной школе… С кем угодно, только бы не думать о Беранжере. Но в результате у него возникло чувство еще большей неудовлетворенности, к тому же уговаривать ее становилось все труднее. Лучше уж помастурбировать самому. Тогда он отказался убеждать Беранжеру.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
