«Мы, присяжные заседатели, установили, что останки подверглись смерти от руки горного льва. Однако некоторые из нас все-таки полагают, что их хватила кондрашка».
Объяснение из могилы
В дневнике покойного Хью Моргана содержатся интересные записи, имеющие некоторое научное значение, возможно, как гипотеза. Во время следствия дневник не был оглашен; видимо, следователь решил, что не стоило смущать умы присяжных. Дата первой записи не может быть установлена: верхняя часть страницы оторвана; сохранившаяся запись гласит:
«…бегала, описывая полукруг, все время держа голову повернутой к центру, потом останавливалась и яростно лаяла. Наконец она стремительно бросилась в кусты. Сначала я думал, что она взбесилась, но, вернувшись домой, не заметил в ее поведении ничего необычного, кроме того, что можно было объяснить страхом наказания.
Может ли собака видеть носом? Могут ли запахи вызвать в мозговом центре какие-то отпечатки того предмета, от которого они исходят?
2 сентября. Вчера ночью, наблюдая за тем, как звезды восходят над горным хребтом к востоку от дома. я заметил, что они исчезают одна за другой — слева направо. Каждая затмевалась на секунду, и не все сразу, а одна или даже несколько звезд на расстоянии градуса или двух над гребнем были как бы стерты. Казалось, между ними и мною что-то двигалось, я не мог рассмотреть, что это, а звезды были слишком редки, чтобы можно было определить контуры предмета. Ух! не нравится мне это…»
Не хватает записей за несколько недель — из книжки вырвано три страницы.
«27 сентября. Оно опять было здесь: я каждый день нахожу следы его преступления. Вчера я снова всю ночь продежурил в том же месте с ружьем в руках, зарядив оба ствола крупной дробью. Наутро я увидел свежие следы, снова те же самые. А я могу поклясться, что не спал, — в сущности, я почти совсем не сплю. Это ужасно! Невыносимо!
Если эти поразительные явления реальны, я сойду с ума; если же это плод моего воображения, я уже сошел с ума.
3 октября. Я не уйду, оно не выгонит меня отсюда. Нет! это мой дом, моя земля. Бог ненавидит трусов.
5 октября. Я больше не могу; я пригласил Харкера провести у меня несколько недель — у него трезвая голова. По его поведению я узнаю, считает ли он меня сумасшедшим.
7 октября. Я нашел решение загадки: это случилось сегодня ночью — внезапно, как откровение. Как просто, как ужасно просто! Есть звуки, которых мы не слышим. На концах гаммы есть ноты, которые не задевают струн такого несовершенного инструмента, как человеческое ухо. Они слишком высоки или слишком низки. Я не раз наблюдал за стаей дроздов, усевшихся на верхушке дерева или даже на нескольких деревьях и распевавших во все горло. И вдруг в одну минуту точно в одно и то же мгновение — все снимаются и улетают. Почему? Они не могли видеть друг друга — мешали верхушки деревьев. Все птицы разом не могли видеть вожака, где бы он ни был. Верно, был подан какой-нибудь сигнал на высокой ноте, перекрывший все звуки, но не слышный мне. Случалось, я наблюдал такой же одновременный и молчаливый отлет не только дроздов, но и других птиц, например, перепелов, отделенных друг от друга кустами или даже сидевших на противоположных склонах холма. Моряки знают, что стадо китов, которые греются на солнце или резвятся на поверхности океана, растянувшись на несколько миль друг от друга, разделенные кривизной земли, иногда одновременно в одно мгновение-все исчезают из вида. Дан был сигнал — слишком глухой для слуха матроса на топ-матче и для его товарищей на палубе, тем не менее ощутивших его в вибрации судна, подобно тому как своды собора отвечают на басовые ноты органа. То же самое происходит не только со звуком, но и с цветом. На обоих концах солнечного спектра химик может обнаружить то, что известно под именем актинических лучей. Это тоже цвета-лучи, неотделимо входящие в состав видимого света, которые мы не можем различить. Человеческий глаз — несовершенный инструмент; его диапазон всего несколько октав „хроматической гаммы“. Я не сошел с ума; есть цвета, которые мы не можем видеть.
И да поможет мне бог! Проклятая тварь как раз такого цвета».
Заполненный пробел
Перевод Н.Дарузес
Парад вместо приветствия
Летней ночью на невысоком холме, поднимавшемся над простором лесов и равнин, стоял человек. Полная луна клонилась к западу, и по этому признаку человек понял, что близок час рассвета, — иначе это трудно было определить. Легкий туман стлался по земле, затягивая низины, но над пеленой тумана четко выделялись на чистом небе темные массы отдельных деревьев. Сквозь туман смутно виднелись два-три фермерских домика, но ни в одном из них не было света. Нигде ни признака жизни, только собачий лай, доносясь издали и повторяясь через равные промежутки времени, скорее сгущал, чем рассеивал впечатление заброшенности и безлюдья.
Человек с любопытством озирался по сторонам; казалось, все окружающее ему знакомо, но он не может найти своего места в нем и не знает, что делать. Так, наверно, мы будем вести себя, восстав из мертвых в ожидании Страшного суда.
В ста шагах от него лежала прямая дорога, белея в лунном свете. Пытаясь «определиться», как сказал бы землемер или мореплаватель, он медленно перевел взгляд с одного конца дороги на другой и заметил в четверти мили к югу смутно чернеющий в тумане отряд кавалерии, который направлялся на север. За ним шла колонна пехоты с тускло поблескивавшими винтовками за спиной. Колонна двигалась медленно и неслышно. Еще отряд кавалерии, еще полк пехоты, за ним еще и еще, непрерывным потоком двигались к тому месту, откуда на них смотрел человек, мимо него и дальше на север. Проехала батарея; канониры, скрестив на груди. руки, сидели на лафетах и зарядных ящиках. И вся эта бесконечная процессия, отряд за отрядом, выступала из тьмы с юга и уходила во тьму на север, но не слышно было ни говора, ни стука копыт, ни грохота колес.
Это показалось ему странным: он подумал было, что оглох; произнес это вслух и услышал собственный голос, хотя он звучал как чужой, и это его поразило; ухо его ожидало услышать голос совсем иного тембра и звучания. Однако он понял, что не оглох, и на время успокоился.
Затем он вспомнил, что существует явление природы, известное под названием «акустической тени». Когда человек попадает в акустическую тень, есть такое направление, по которому звук до него не доходит. Во время одного из самых ожесточенных боев войны Севера с Югом — сражения при Гейнс-Милл, в котором участвовало сто орудий, зрители, находившиеся на расстоянии полутора миль на противоположном склоне долины Чикагомини, не слышали ни звука, хотя очень ясно видели все происходившее. Бомбардировка Порт-Ройал, слышная и ощутимая в Сент-Августине, в ста пятидесяти милях к югу, не была слышна в двух милях к северу при тихой погоде. За несколько дней до сдачи при Аппоматоксе оглушительная перестрелка между войсками Шеридана и Пикета оставалась неизвестной последнему, — он находился в тылу своей армии, в какой-нибудь миле от линии огня.
Ни один из этих случаев не был известен герою нашего рассказа, но менее значительные явления того же порядка не ускользнули от его внимания. Его тревожило не загадочное безмолвие этого ночного похода, а нечто иное.
