Иными словами, кошка, очевидно, решила прикинуться мышкой.
Между двумя витринами с девушками, озаренными красным светом, обнаружилась дверь. Древерхавен вставил ключ в замок, повернул, они вошли и поднялись по лестнице с красным ковровым покрытием. Древерхавен занимал два верхних этажа; помещения были прекрасно обставлены, однако обжитыми не выглядели. В той комнате, куда они вошли, мощность лампочек была небольшой, но и при этом они горели вполсилы, тускло освещая мягкие ковры. Фасадные окна выходили на восток. Тяжелых штор на них не было. В задней части окна отсутствовали вовсе. Оценив размеры комнаты, Сетракян понял, что помещение слишком узко для такого здания. Он тут же вспомнил, что подобные же подозрения родились у него при посещении дома Древерхавена возле Треблинки, — эти подозрения строились еще и на бродивших в лагере слухах о секретной «смотровой комнате» в доме врача — иначе говоря, потайной операционной.
Древерхавен прошел к освещенному столику и пристроил там свою трость. На фарфоровом подносе лежали бумаги, в которых Сетракян узнал то, что он раньше передал брокеру: документы, устанавливающие подлинность происхождения «Люмена», в том числе те, которые правдоподоб-нейшим образом подтверждали связь между продаваемой книгой и марсельским аукционом 1911 года, — все это были очень дорогие подделки.
Древерхавен снял цилиндр и расположил его на столике, однако к Сетракяну так и не повернулся.
— Могу ли я заинтересовать тебя аперитивом? — спросил он.
— К сожалению, нет, — ответил Сетракян, расщелкнув две застежки своей дорожной сумки; однако верхний клапан остался закрытым. — Путешествия плохо влияют на мою пищеварительную систему.
— А-а, понятно. Лично у меня желудок бронированный.
— Пожалуйста, не отказывайте себе из-за меня.
Во мраке комнаты Древерхавен медленно повернулся.
— Не могу, месье Пирк. — Сетракян отметил этот переход с «Пирка» на «месье Пирка». — Я взял себе за правило никогда не пить в одиночестве.
Сетракян был ошеломлен, хотя и постарался скрыть это. Вместо потрепанного временем стригоя, которого он ожидал увидеть, перед ним стоял дородный Древерхавен, выглядящий точно так же, как и десятилетия назад. Те же самые хрустально-ледяные глаза. Черные как вороново крыло волосы зачесаны назад и ниспадают на шею. Сетракян почувствовал во рту мучительно резкий кислый привкус, но оснований для страха все же не было: Древерхавен не узнал его тогда возле пылающей ямы, и уж наверняка он не узнает его сейчас, почти тридцать лет спустя.
— Итак, — сказал Древерхавен. — Пора подвести черту под нашей удачной сделкой.
Это было серьезнейшим испытанием Сетракяновой воли, и ему потребовалось собрать все силы, чтобы скрыть свое изумление от слов вампира. Или, точнее, от речевой игры, которую тот затеял. Вампир перешел на общение в своей обычной телепатической манере — он «говорил» непосредственно в голову Сетракяна, — но при этом Древерхавен уже научился шевелить своими бесполезными губами таким образом, чтобы получалась пантомима человеческой речи. Сетракян теперь понял, что, используя именно этот речевой трюк, «Ян Пит Блак» мог перемещаться по ночному Амстердаму без малейшей боязни быть раскрытым.
Сетракян быстро обежал глазами комнату в поисках запасного выхода. Он должен был удостовериться, что стри-гой точно в западне, прежде чем привести в действие пружину, запирающую единственный вход. Сетракян зашел слишком далеко, чтобы позволить Древерхавену выскользнуть из его хватки.
— Должен ли я понимать в таком случае, что вас совсем не тревожит эта книга, даже при учете той ее особенности, что она вроде как навлекает беды на всех, кому принадлежит?
Древерхавен стоял, заложив руки за спину.
— Я человек, который принимает проклятия как должное, месье Пирк, — сказал он. — А кроме того, на вас эта книга, судя по всему, пока еще не навлекла никакой беды.
— Нет… Пока еще нет, — солгал Сетракян. — Но могу ли я спросить: почему вам нужна именно эта книга?
— Научный интерес, если угодно. Кстати, можете считать, что я тоже в каком-то смысле брокер. В сущности, я искал этот артефакт по всему миру для еще одной заинтересованной стороны. Книга действительно очень редкая. Она не всплывала на поверхность более пятидесяти лет. Многие полагают, что последний остававшийся экземпляр был уничтожен, но, судя по вашим документам, книга, возможно, уцелела. Или же существует второй экземпляр. Вы готовы предъявить ее?
— Готов. Но сначала я хотел бы увидеть оплату.
— Ах, да. Естественно. В чемоданчике на сиденье кресла в углу, позади вас.
Сетракян боком переместился к креслу, стараясь двигаться с непринужденностью, которой он вовсе не испытывал, нащупал пальцем замок и откинул крышку. Чемоданчик был набит обандероленными пачками гульденов.
— Очень хорошо, — сказал Сетракян.
— Бумага за бумагу, месье Пирке. А теперь не угодно ли ответить взаимностью?
Сетракян оставил чемоданчик открытым, вернулся к своей сумке и откинул клапан, все это время следя одним глазом за Древерхавеном.
— Вы должны знать, что у нее очень необычный переплет, — заметил он.
— Да, мне известно об этом.
— Хотя меня заверяли, что переплет только частично ответствен за чудовищную цену книги.
— Должен ли я напоминать вам, месье, что цену назначили вы сами? И потом, не судите книгу по обложке. Как и в случаях многих других клише, это добрый совет, только им часто пренебрегают.
Сетракян перенес сумку на столик, где лежали документы, подтверждающие происхождение книги. Под слабым светом лампы он раскрыл сумку и отодвинулся в сторону.
— Как вам будет угодно, сэр.
— Пожалуйста, — сказал вампир. — Я бы хотел, чтобы вы сами вынули ее. Я настаиваю на этом.
— Очень хорошо. — Сетракян повернулся к сумке, погрузил в нее руки, обтянутые черными перчатками, и вытащил книгу. Мало того что она была с серебряным корешком, так еще переднюю и заднюю крышки переплета украшали большие гладкие пластины из чистого серебра.
Сетракян протянул книгу Древерхавену. Глаза вампира сузились и засверкали. Сетракян шагнул к нему.
— Конечно же, вы хотели бы осмотреть ее?
— Положите ее вон на тот столик, месье.
— На тот столик? Но ведь здесь намного более выгодное освещение.
— Вы положите ее на тот стол. Пожалуйста. Сетракян не стал выполнять эту просьбу, прозвучавшую как приказ. Он остался стоять на месте, держа в руках тяжелую серебряную книгу.
— Но вам, должно быть, не терпится заглянуть внутрь. Древерхавен перевел взгляд с серебряного переплета томика на лицо Сетракяна и впился глазами так, словно пытался вобрать его в себя.
— Ваша борода, месье Пирк. Она мешает рассмотреть ваше лицо. И придает ему иудейскую наружность.
